Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.
Отправляя форму, вы принимаете условия политики конфиденциальности.
«Лучше быть хорошим традиционным учителем, чем имитировать инновационность»
Интервью с ректором Сургутского государственного педагогического университета Владиславом Засыпкиным.
Мы обсудили с руководителем СурГПУ причины и возможные пути решения проблемы дефицита педагогических кадров, новые методики преподавания для цифрового поколения школьников и вопросы профессионального выгорания учителей.
Противоречия педагогического образования
«Если бы сегодня в школах все учителя работали на одну ставку, то их требовалось бы еще в 2 или 3 раза больше».
— Владислав Павлович, предлагаем начать наш разговор с цитаты профессора Майкла Барбера: «Каждый университет должен ясно сознавать, какие ниши или сегменты рынка он хочет обслуживать и как он будет это делать». Как СурГПУ формулирует свои образовательные задачи?
— На позицию СурГПУ повлияли некоторые региональные особенности. Наше образовательное учреждение было образовано Министерством просвещения в 1986 году как педагогическое училище. По определенным причинам после распада Союза мы оказались на финансировании Ханты-Мансийского автономного округа. Тогда, в начале девяностых, вузы могли быть даже в муниципальном подчинении.
В те годы в российском высшем образовании шли объединительные процессы, и многие новые вузы ради собственного развития поглощали все образовательные организации вокруг себя. Когда в Сургуте появился Сургутский государственный университет, нам пришлось занять защитную стойку, чтобы сохранить свой профиль, очень важный и нужный для региона. Мы были уверены и до сих пор сохраняем эту позицию, что мы педагогический вуз и должны готовить педагогические кадры.
В отличие от многих других педвузов, СурГПУ отказался от идеи сменить статус или слиться с классическим университетом, хотя еще недавно это было чрезвычайно модным.
Сегодня порядка 60% наших направлений подготовки имеют педагогическую направленность, да и непедагогические направления так или иначе связаны с социальной сферой. Но даже при таком соотношении, по нашим прогнозам, в трехлетней перспективе мы не закроем потребность в педагогических кадрах в полном объеме. В СурГПУ учится 2500 студентов, в этом году выпускается 300 человек, и этого количества все равно недостаточно для региона — реальная потребность в разы больше.
— Среди профильных вузов педагогические университеты находятся едва ли не в самом противоречивом положении. С одной стороны, педагогические направления не самые популярные у абитуриентов, и это общероссийская ситуация. С другой — серьезный дефицит педагогов в школах. Учителя очень нужны, им даже стали больше платить, но многие из них выгорают в первые два-три года работы и уходят из профессии. Что, на Ваш взгляд, реально может изменить эту ситуацию?
— Противоречие объективно существует, и оно было всегда. С советских времен считалось, что в педвуз идут те, кто не поступил в политех, который для многих был недосягаемой мечтой. Сложно не согласиться с тем, что педагогические вузы и сегодня не сильно привлекательны. Они отпугивают школярством, необходимостью «зубрить» дисциплины. Кто-то отчисляется после первой же ознакомительной практики в школе — как в медицинских вузах после первых занятий по анатомии.
Тем не менее, последние 5 лет мы отмечаем рост абитуриентской активности. У нас есть направления, где сохраняется конкурс 3–4 человека на место. Достаточно оптимистично звучат цифры, связанные со средним баллом ЕГЭ, с которым к нам поступают абитуриенты. Если, скажем, лет 10 назад мы едва приближались к среднему порогу в 60 баллов, то сегодня по некоторым направлениям подготовки средний балл — 72–80. Причем это не наши данные, а результаты мониторинга от Министерства.
По таким направлениям, как начальное, дошкольное образование, физкультура и спорт, дефектология, у нас вообще стопроцентное трудоустройство.
О кадровом дефиците в школах скажу так: я считаю, это задача не педагогических вузов, а муниципалитетов и директоров школ, от которых очень многое зависит. Если бы сегодня в школах все учителя работали на одну ставку, то их требовалось бы еще в 2 или 3 раза больше. Объективно школьные педагоги перегружены, хотя по понятным причинам не все готовы расстаться с большой нагрузкой. Когда к нам на ярмарки вакансий приходят работодатели, я стараюсь донести им такую мысль: наши студенты придут к вам на практику в школу, сделайте так, чтобы они захотели у вас остаться работать. Но, к сожалению, не все закрепляются в образовательных организациях из-за причин, на которые может и должен повлиять только директор.
— Об этом мы еще отдельно поговорим. А пока вернемся к проблеме кадрового дефицита. Вы сказали, что ежегодно выпускаете 300 специалистов, а реальная потребность в них в разы выше. Как Вы относитесь к предложению вернуть распределение педагогических кадров после окончания вуза? Поможет ли это восполнить нехватку кадров?
— Это может быть одной из мер, и такие попытки сегодня предпринимаются в форме целевого обучения. Однако не все выпускники, которые обучаются на целевых местах, возвращаются в образовательные организации, с которыми они заключили договор. Механизм не работает в полной мере по тем же причинам, из-за которых многие молодые учителя не задерживаются в школе больше одного-двух лет.
— На позицию СурГПУ повлияли некоторые региональные особенности. Наше образовательное учреждение было образовано Министерством просвещения в 1986 году как педагогическое училище. По определенным причинам после распада Союза мы оказались на финансировании Ханты-Мансийского автономного округа. Тогда, в начале девяностых, вузы могли быть даже в муниципальном подчинении.
В те годы в российском высшем образовании шли объединительные процессы, и многие новые вузы ради собственного развития поглощали все образовательные организации вокруг себя. Когда в Сургуте появился Сургутский государственный университет, нам пришлось занять защитную стойку, чтобы сохранить свой профиль, очень важный и нужный для региона. Мы были уверены и до сих пор сохраняем эту позицию, что мы педагогический вуз и должны готовить педагогические кадры.
В отличие от многих других педвузов, СурГПУ отказался от идеи сменить статус или слиться с классическим университетом, хотя еще недавно это было чрезвычайно модным.
Сегодня порядка 60% наших направлений подготовки имеют педагогическую направленность, да и непедагогические направления так или иначе связаны с социальной сферой. Но даже при таком соотношении, по нашим прогнозам, в трехлетней перспективе мы не закроем потребность в педагогических кадрах в полном объеме. В СурГПУ учится 2500 студентов, в этом году выпускается 300 человек, и этого количества все равно недостаточно для региона — реальная потребность в разы больше.
— Среди профильных вузов педагогические университеты находятся едва ли не в самом противоречивом положении. С одной стороны, педагогические направления не самые популярные у абитуриентов, и это общероссийская ситуация. С другой — серьезный дефицит педагогов в школах. Учителя очень нужны, им даже стали больше платить, но многие из них выгорают в первые два-три года работы и уходят из профессии. Что, на Ваш взгляд, реально может изменить эту ситуацию?
— Противоречие объективно существует, и оно было всегда. С советских времен считалось, что в педвуз идут те, кто не поступил в политех, который для многих был недосягаемой мечтой. Сложно не согласиться с тем, что педагогические вузы и сегодня не сильно привлекательны. Они отпугивают школярством, необходимостью «зубрить» дисциплины. Кто-то отчисляется после первой же ознакомительной практики в школе — как в медицинских вузах после первых занятий по анатомии.
Тем не менее, последние 5 лет мы отмечаем рост абитуриентской активности. У нас есть направления, где сохраняется конкурс 3–4 человека на место. Достаточно оптимистично звучат цифры, связанные со средним баллом ЕГЭ, с которым к нам поступают абитуриенты. Если, скажем, лет 10 назад мы едва приближались к среднему порогу в 60 баллов, то сегодня по некоторым направлениям подготовки средний балл — 72–80. Причем это не наши данные, а результаты мониторинга от Министерства.
По таким направлениям, как начальное, дошкольное образование, физкультура и спорт, дефектология, у нас вообще стопроцентное трудоустройство.
О кадровом дефиците в школах скажу так: я считаю, это задача не педагогических вузов, а муниципалитетов и директоров школ, от которых очень многое зависит. Если бы сегодня в школах все учителя работали на одну ставку, то их требовалось бы еще в 2 или 3 раза больше. Объективно школьные педагоги перегружены, хотя по понятным причинам не все готовы расстаться с большой нагрузкой. Когда к нам на ярмарки вакансий приходят работодатели, я стараюсь донести им такую мысль: наши студенты придут к вам на практику в школу, сделайте так, чтобы они захотели у вас остаться работать. Но, к сожалению, не все закрепляются в образовательных организациях из-за причин, на которые может и должен повлиять только директор.
— Об этом мы еще отдельно поговорим. А пока вернемся к проблеме кадрового дефицита. Вы сказали, что ежегодно выпускаете 300 специалистов, а реальная потребность в них в разы выше. Как Вы относитесь к предложению вернуть распределение педагогических кадров после окончания вуза? Поможет ли это восполнить нехватку кадров?
— Это может быть одной из мер, и такие попытки сегодня предпринимаются в форме целевого обучения. Однако не все выпускники, которые обучаются на целевых местах, возвращаются в образовательные организации, с которыми они заключили договор. Механизм не работает в полной мере по тем же причинам, из-за которых многие молодые учителя не задерживаются в школе больше одного-двух лет.
Профвыгорание учителей
«Нынешнее поколение студентов избаловано чрезмерным вниманием педагогов».
— Вы отметили, что самые популярные направления в Вашем вузе — это «Специальное (дефектологическое) образование», «Дошкольное образование» и «Начальное образование». Чем вызван этот интерес?
— Тем, что эти специальности гарантируют, во-первых, стопроцентное трудоустройство из-за высокой востребованности, во-вторых, достойное материальное вознаграждение, в-третьих, предоставляют различные карьерные возможности. Это разновидность специального педагогического образования, которое включает еще и особую психологическую подготовку.
Отдельно скажу про «Начальное образование». Потребность в этих специалистах сейчас очень острая. У нас есть школы с полным алфавитом первых классов, от «А» до «Я», из-за большого количества детей. Со временем эта проблема коснется среднего школьного образования, а на это направление конкурс пока объективно меньше. Решение я вижу в двухпрофильном пятилетнем обучении, в течение которого студент получает два, как правило, родственных профиля: например, учитель биологии и географии, истории и обществоведения, русского языка и литературы.
— По мнению экспертов, одна из причин дефицита учителей именно в средней школе — профессиональное выгорание педагогов. Этой теме был посвящен недавний открытый семинар в ВШЭ. Один из спикеров семинара отметила: «Профессиональное выгорание — проблема не отдельного человека, а организации, потому что таким образом мы теряем большой ресурс подготовленных и когда-то мотивированных людей для работы». И действительно: педуниверситет вложил ресурсы в то, чтобы подготовить специалиста для школы, а тот теряет мотивацию уже в первые годы работы. Может быть, студентам нужна более усиленная подготовка к тем нагрузкам, которые им предстоят в роли учителя?
— Мы тоже недавно провели у себя мероприятие на тему профессионального выгорания учителей, и выступавшие там психологи как раз рассуждали о готовности наших выпускников к возможному перенапряжению в школе. Здесь есть важный аспект, который нужно учитывать: нынешнее поколение студентов избаловано чрезмерным вниманием педагогов. Процесс обучения стал более индивидуализированным. Мы давно ушли от классических потоковых лекций, стараемся больше проводить практических занятий. Такое повышенное внимание к каждому студенту едва ли не как к ребенку, откладывает свой отпечаток. Когда же они приходят в реальную среду школы, то сталкиваются с диаметрально противоположной ситуацией. Они попадают в новый коллектив людей разных возрастов, заново постигают межличностные отношения, и всё это в условиях высокой нагрузки. Естественно, это может серьезно демотивировать оставаться в этой профессии.
— Тем, что эти специальности гарантируют, во-первых, стопроцентное трудоустройство из-за высокой востребованности, во-вторых, достойное материальное вознаграждение, в-третьих, предоставляют различные карьерные возможности. Это разновидность специального педагогического образования, которое включает еще и особую психологическую подготовку.
Отдельно скажу про «Начальное образование». Потребность в этих специалистах сейчас очень острая. У нас есть школы с полным алфавитом первых классов, от «А» до «Я», из-за большого количества детей. Со временем эта проблема коснется среднего школьного образования, а на это направление конкурс пока объективно меньше. Решение я вижу в двухпрофильном пятилетнем обучении, в течение которого студент получает два, как правило, родственных профиля: например, учитель биологии и географии, истории и обществоведения, русского языка и литературы.
— По мнению экспертов, одна из причин дефицита учителей именно в средней школе — профессиональное выгорание педагогов. Этой теме был посвящен недавний открытый семинар в ВШЭ. Один из спикеров семинара отметила: «Профессиональное выгорание — проблема не отдельного человека, а организации, потому что таким образом мы теряем большой ресурс подготовленных и когда-то мотивированных людей для работы». И действительно: педуниверситет вложил ресурсы в то, чтобы подготовить специалиста для школы, а тот теряет мотивацию уже в первые годы работы. Может быть, студентам нужна более усиленная подготовка к тем нагрузкам, которые им предстоят в роли учителя?
— Мы тоже недавно провели у себя мероприятие на тему профессионального выгорания учителей, и выступавшие там психологи как раз рассуждали о готовности наших выпускников к возможному перенапряжению в школе. Здесь есть важный аспект, который нужно учитывать: нынешнее поколение студентов избаловано чрезмерным вниманием педагогов. Процесс обучения стал более индивидуализированным. Мы давно ушли от классических потоковых лекций, стараемся больше проводить практических занятий. Такое повышенное внимание к каждому студенту едва ли не как к ребенку, откладывает свой отпечаток. Когда же они приходят в реальную среду школы, то сталкиваются с диаметрально противоположной ситуацией. Они попадают в новый коллектив людей разных возрастов, заново постигают межличностные отношения, и всё это в условиях высокой нагрузки. Естественно, это может серьезно демотивировать оставаться в этой профессии.
«В школах очень слабо развит элемент наставничества. Молодые специалисты остро нуждаются в опытном наставнике, и речь здесь идет даже не о каких-то профессиональных советах, связанных с предметом, с методикой преподавания, а о помощи в адаптации в новом коллективе».
Я согласен с тем, что со студентами надо проводить профилактическую работу, учить их противостоять этому напряжению и стрессу. Необходимо серьезно задуматься, каким образом это сделать, потому что просто рассказать об этом недостаточно. Нужны кейсовые задания, так называемые «игры живого действия», когда студенты искусственно погружаются в какую-то ситуацию, из которой должны сами найти выход.
Еще один важный момент: в школах очень слабо развит элемент наставничества. Молодые специалисты остро нуждаются в опытном наставнике, и речь здесь идет даже не о каких-то профессиональных советах, связанных с предметом, с методикой преподавания, а о помощи в адаптации в новом коллективе.
Еще один важный момент: в школах очень слабо развит элемент наставничества. Молодые специалисты остро нуждаются в опытном наставнике, и речь здесь идет даже не о каких-то профессиональных советах, связанных с предметом, с методикой преподавания, а о помощи в адаптации в новом коллективе.
Деятельностная технология обучения
— В школах сейчас учится цифровое поколение детей. Для них, как отметила на курсе для преподавателей «Школы Лани» профессор Татьяна Черниговская, нужны новые учителя и новые методы преподавания. Насколько актуальны нынешние методики преподавания, изучаемые в педвузе?
— Вы знаете, дистанционное обучение в период пандемии показало, что нынешние студенты не такие уж «цифровые». Им так же, как и преподавателям, пришлось осваивать механизмы онлайн-коммуникации, различные приложения, программы, порталы, и хотя у них это получалось быстрее, чем у педагогов, они испытывали ничуть не меньше сложностей. Одно дело сидеть в соцсетях и переписываться в мессенджерах, а другое — использовать технологии в учебном процессе. Думаю, это же касается и школьников.
Если говорить о принципиально новых методиках преподавания, то важнейшей тенденцией сейчас является практикоориентированное обучение и уход от традиционных лекций, где учащиеся в основном выполняют пассивную роль слушателей. Практикоориентированные методики позволяют оживить процесс обучения, мотивируют обучающихся решать практические проблемные задачи под контролем преподавателя, когда можно допускать ошибки и тут же их исправлять. Еще в начале ХХ века французский педагог, филолог и социолог, профессор Сорбонны Эмиль Дюркгейм, обращаясь к будущим учителям, говорил о том, что задача школьного учителя не подготовить из своих учеников математиков, физиков или химиков, его задача — развивать ум, критическое мышление, и вот этому как раз способствуют практикоориентированные методы.
Еще одна технология, которая пока не получила широкого распространения, хотя часто декларируется, — это так называемая деятельностная технология обучения. Часто ее воспринимают в качестве аналога практикоориентированности, но на самом деле это нечто другое. Деятельностная технология помогает развивать в первую очередь структурированное мышление от цели к результату и включает обязательное формирование у обучающихся различных способов деятельности для решения конкретных профессиональных задач. Такие методики чрезвычайно важны и для современной школы, потому что формируют у обучающихся понятия, мышление в целом и компетенции, благодаря которым в будущем они смогут осваивать новые знания.
А вообще, я считаю, самое главное, чтобы выпускник педагогического вуза, молодой учитель, не обманывал сам себя в том, что он работает инновационно. Он должен уметь давать урок четко в рамках и традиционных технологий, и иных, но если какая-то из технологий им не освоена, лучше не создавать видимость того, что он ее якобы использует. Это имеет отношение и к действующим педагогам. Лучше быть хорошим традиционным учителем, чем учителем, который изображает, что он инновационный. Если у наших выпускников будет такое понимание, такое честное отношение к своим компетенциям и педагогическим умениям, тогда, думаю, и школа обновится.
— Вы знаете, дистанционное обучение в период пандемии показало, что нынешние студенты не такие уж «цифровые». Им так же, как и преподавателям, пришлось осваивать механизмы онлайн-коммуникации, различные приложения, программы, порталы, и хотя у них это получалось быстрее, чем у педагогов, они испытывали ничуть не меньше сложностей. Одно дело сидеть в соцсетях и переписываться в мессенджерах, а другое — использовать технологии в учебном процессе. Думаю, это же касается и школьников.
Если говорить о принципиально новых методиках преподавания, то важнейшей тенденцией сейчас является практикоориентированное обучение и уход от традиционных лекций, где учащиеся в основном выполняют пассивную роль слушателей. Практикоориентированные методики позволяют оживить процесс обучения, мотивируют обучающихся решать практические проблемные задачи под контролем преподавателя, когда можно допускать ошибки и тут же их исправлять. Еще в начале ХХ века французский педагог, филолог и социолог, профессор Сорбонны Эмиль Дюркгейм, обращаясь к будущим учителям, говорил о том, что задача школьного учителя не подготовить из своих учеников математиков, физиков или химиков, его задача — развивать ум, критическое мышление, и вот этому как раз способствуют практикоориентированные методы.
Еще одна технология, которая пока не получила широкого распространения, хотя часто декларируется, — это так называемая деятельностная технология обучения. Часто ее воспринимают в качестве аналога практикоориентированности, но на самом деле это нечто другое. Деятельностная технология помогает развивать в первую очередь структурированное мышление от цели к результату и включает обязательное формирование у обучающихся различных способов деятельности для решения конкретных профессиональных задач. Такие методики чрезвычайно важны и для современной школы, потому что формируют у обучающихся понятия, мышление в целом и компетенции, благодаря которым в будущем они смогут осваивать новые знания.
А вообще, я считаю, самое главное, чтобы выпускник педагогического вуза, молодой учитель, не обманывал сам себя в том, что он работает инновационно. Он должен уметь давать урок четко в рамках и традиционных технологий, и иных, но если какая-то из технологий им не освоена, лучше не создавать видимость того, что он ее якобы использует. Это имеет отношение и к действующим педагогам. Лучше быть хорошим традиционным учителем, чем учителем, который изображает, что он инновационный. Если у наших выпускников будет такое понимание, такое честное отношение к своим компетенциям и педагогическим умениям, тогда, думаю, и школа обновится.
Почему мужчины не хотят быть учителями
«Если бы в школах была возможность пусть не вертикального карьерного роста, то хотя бы горизонтальной мобильности, смены видов деятельности и задач, которые ставят перед педагогом и в которых он мог бы проявить себя, реализоваться как профессионал, учительская профессия была бы более привлекательной для мужчин».
— Владислав Павлович, вот какую тему еще хотелось бы с Вами обсудить. Педагогика — исконно мужская профессия, с античных времен учитель, наставник всегда был мужчина. Это формировало соответствующее отношение к профессии в обществе. ХХ век полностью изменил учительский облик, и плоды этих процессов мы пожинаем сегодня, в современной школе. Что может вернуть мужчин в педагогику, есть ли теперь в этом необходимость?
— Доля мужчин в среднем образовании во всем мире невысокая. Мы регулярно проводим исследования по составу учителей нашего региона, мужчин среди них в среднем не больше 10%. В высшей школе ситуация иная, там доля мужчин значительно выше.
Что тут скажешь? Женщины добились своих прав и захватили целую отрасль. А вообще в школах мужчин ждут. Об этом говорят и сами учителя и дети. Мы проводили опрос среди школьников, и в анкете был такой вопрос: «Для вас принципиально, кто будет вашим учителем: мужчина или женщина?». Подавляющее большинство ответили: «Нет».
— То есть причина недостатка мужчин в школе не в величине зарплат?
— Не в зарплатах точно. Думаю, проблема в самой профессии — она не подразумевает серьезного карьерного развития: человек приходит работать в школу учителем и остается в этой должности всю жизнь. Если бы в школах была возможность пусть не вертикального карьерного роста, то хотя бы горизонтальной мобильности, смены видов деятельности и задач, которые ставят перед педагогом и в которых он мог бы проявить себя, реализоваться как профессионал, учительская профессия была бы более привлекательной для мужчин.
— Какая она, хорошая школа, в которой Вы бы хотели, чтобы работали Ваши выпускники?
— Это школа, где у детей и учителей есть возможность проявить себя не только в учебной деятельности, но и за пределами уроков. Где учитель работает на одну ставку 18 часов в неделю, но при этом обязательно получает такое же материальное стимулирование, какое сейчас ему выплачивается за полторы-две ставки, чтобы все остальное время он мог посвятить саморазвитию и личным интересам.
— Доля мужчин в среднем образовании во всем мире невысокая. Мы регулярно проводим исследования по составу учителей нашего региона, мужчин среди них в среднем не больше 10%. В высшей школе ситуация иная, там доля мужчин значительно выше.
Что тут скажешь? Женщины добились своих прав и захватили целую отрасль. А вообще в школах мужчин ждут. Об этом говорят и сами учителя и дети. Мы проводили опрос среди школьников, и в анкете был такой вопрос: «Для вас принципиально, кто будет вашим учителем: мужчина или женщина?». Подавляющее большинство ответили: «Нет».
— То есть причина недостатка мужчин в школе не в величине зарплат?
— Не в зарплатах точно. Думаю, проблема в самой профессии — она не подразумевает серьезного карьерного развития: человек приходит работать в школу учителем и остается в этой должности всю жизнь. Если бы в школах была возможность пусть не вертикального карьерного роста, то хотя бы горизонтальной мобильности, смены видов деятельности и задач, которые ставят перед педагогом и в которых он мог бы проявить себя, реализоваться как профессионал, учительская профессия была бы более привлекательной для мужчин.
— Какая она, хорошая школа, в которой Вы бы хотели, чтобы работали Ваши выпускники?
— Это школа, где у детей и учителей есть возможность проявить себя не только в учебной деятельности, но и за пределами уроков. Где учитель работает на одну ставку 18 часов в неделю, но при этом обязательно получает такое же материальное стимулирование, какое сейчас ему выплачивается за полторы-две ставки, чтобы все остальное время он мог посвятить саморазвитию и личным интересам.
Беседовали: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова
Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.
[ Рассылка ]
Подписаться на рассылку
Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми получать актуальную информацию о высшем образовании от руководства учебных и научных организаций, экспертов в области высшего образования и представителей профильных министерств.