Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.
Отправляя форму, вы принимаете условия политики конфиденциальности.
Настоящее и будущее
инженерного образования
инженерного образования
Интервью с ректором УлГТУ Надеждой Ярушкиной
Интервью с ректором Ульяновского государственного технического университета Надеждой Ярушкиной — это обстоятельный разговор об инженерном образовании в России.
Мы обсудили, как вузу удалось стать цифровым драйвером региона, поговорили о возможном создании инженерной ординатуры и участии в «Передовых инженерных школах». А еще узнали о планах ректора написать книгу.
«Наша технологическая долина — это весь город»
— Под Вашим научным руководством разработана Стратегия развития отрасли информационных и цифровых технологий в Ульяновской области на 2020–2030 годы. Расскажите, пожалуйста, на примере УлГТУ, как вуз участвует в развитии региона своего присутствия? В каких проектах задействован Ваш университет?
— Это наша давняя большая работа. Дело в том, что факультет информационных систем и технологий, который существует в Ульяновском политехе с 1995 года, создал базу для развития в нашем регионе IT-компаний. Среди его выпускников изначально доминировало стремление создать собственное дело в этой отрасли, а не просто быть хорошими работниками в уже сложившихся больших компаниях.
Учитывая эту тенденцию, мы и сформировали программу развития IT-отрасли непосредственно для Ульяновской области.
А начинали мы с того, что предложили организовать фонд поддержки, но не вузов и IT-компаний, а школьников и учителей. Это было еще в те времена, когда людям нужно было объяснять, что информационные технологии — это интересно и перспективно.
Тогда нужно было поддержать школьных учителей, чтобы они не просто учили детей непонятному предмету «Информатика», но и рассказывали ученикам, что в этой области интересно работать. Это дало свои плоды.
В какой-то момент мы обнаружили, что количество сертификатов ЕГЭ по информатике стало больше, чем по физике, при том что количество сертификатов по физике не уменьшилось.
Еще через несколько лет мы увидели, что эти ребята, отучившись в УлГТУ, занялись в регионе технологическим предпринимательством. Поначалу это были в основном небольшие стартапы, но со временем они укрупнялись, росли и от заказного программирования вышли на продуктовую линейку. Так Ульяновск стал центром создания программных продуктов, которые обеспечивают электронную торговлю.
Потом в регионе появились новые направления деятельности: разработка мобильных приложений, систем автоматизации предприятий. К тому времени наша стратегия была уже модернизирована и больше направлена на развитие непосредственно IT-компаний, на их связку с университетами.
— Это наша давняя большая работа. Дело в том, что факультет информационных систем и технологий, который существует в Ульяновском политехе с 1995 года, создал базу для развития в нашем регионе IT-компаний. Среди его выпускников изначально доминировало стремление создать собственное дело в этой отрасли, а не просто быть хорошими работниками в уже сложившихся больших компаниях.
Учитывая эту тенденцию, мы и сформировали программу развития IT-отрасли непосредственно для Ульяновской области.
А начинали мы с того, что предложили организовать фонд поддержки, но не вузов и IT-компаний, а школьников и учителей. Это было еще в те времена, когда людям нужно было объяснять, что информационные технологии — это интересно и перспективно.
Тогда нужно было поддержать школьных учителей, чтобы они не просто учили детей непонятному предмету «Информатика», но и рассказывали ученикам, что в этой области интересно работать. Это дало свои плоды.
В какой-то момент мы обнаружили, что количество сертификатов ЕГЭ по информатике стало больше, чем по физике, при том что количество сертификатов по физике не уменьшилось.
Еще через несколько лет мы увидели, что эти ребята, отучившись в УлГТУ, занялись в регионе технологическим предпринимательством. Поначалу это были в основном небольшие стартапы, но со временем они укрупнялись, росли и от заказного программирования вышли на продуктовую линейку. Так Ульяновск стал центром создания программных продуктов, которые обеспечивают электронную торговлю.
Потом в регионе появились новые направления деятельности: разработка мобильных приложений, систем автоматизации предприятий. К тому времени наша стратегия была уже модернизирована и больше направлена на развитие непосредственно IT-компаний, на их связку с университетами.
«Сейчас мы на том этапе, когда технологические стартапы и компании, осваивающие так называемый искусственный интеллект 2.0, могут масштабировать свой бизнес как на уровне региона, так и на уровне страны и стать новыми лидерами на высокотехнологичных рынках».
Сейчас мы на том этапе, когда технологические стартапы и компании, осваивающие так называемый искусственный интеллект 2.0, могут масштабировать свой бизнес как на уровне региона, так и на уровне страны и стать новыми лидерами на высокотехнологичных рынках. Существенную роль здесь сыграют те наши компании, которым уже удалось встать на ноги, а таковых немало.
По последним данным, выпускники Ульяновского государственного технического университета по профилю информационных технологий по уровню зарплат находятся на 20-й позиции в России. Для нас это большой результат, и мы рады, что в свое время угадали с выбором направлений, которые нужны для формирования стратегии развития отрасли в регионе.
— С учетом того, что Вы рассказываете, никогда не было планов создать на базе университета собственную технологическую долину?
— Эта долина, собственно, и существует, только у нас это не отдельная территория.
Если мы вспомним знаменитую Кремниевую долину, то можем предположить, что она создавалась в таких экономических условиях, когда оптимальнее было выделить для нее пустующие земли и площади Стэнфордского университета. У нас другая экономическая ситуация, и мы работаем прежде всего на кадровый потенциал региона.
У нас роль долины играет весь город Ульяновск, где создается много возможностей для IT-отрасли, а мы как технический вуз являемся важной частью этого кластера, которая занимается подготовкой высококвалифицированных компьютерщиков.
— Можно ли в таком случае назвать УлГТУ цифровым драйвером региона?
— Думаю, да — если мы не вкладываем в этот термин нечто фантастическое, а говорим о конкретных направлениях работы. Университет действительно цифровой драйвер с точки зрения подготовки кадров, которые получают знания о технологиях будущего. А еще потому, что мы пишем стратегии развития отрасли в регионе и помогаем решать задачи его технологической модернизации.
— УлГТУ занимается вопросами применения искусственного интеллекта в промышленности и внедрения промышленного интернета на производстве. Какие перспективы у этих направлений?
— Эти направления в нашем университете развиваются уже давно. С 1990 года у нас работает региональное отделение Российской ассоциации искусственного интеллекта, в вузе большое количество научных групп по искусственному интеллекту. Вообще это давнее научное направление, просто сейчас мы наблюдаем большое оживление ряда методов, связанных с машинным обучением.
Конкретно наше направление в области искусственного интеллекта всегда было связано с распознаванием образов и изображений. У нас сложились научные группы, которые умеют обрабатывать не только изображения, но и их последовательность, в том числе для промышленного применения. Эта технология используется, к примеру, для обработки космических снимков при распознавании пожаров на больших площадях, для определения необходимости предупредительного ремонта различных объектов.
Отдельная научная группа у нас занимается обработкой текстов с самыми разными задачами. Для этого направления тоже открывается огромное будущее.
При наличии такого научного потенциала и благодаря выигранному гранту Министерства науки и высшего образования РФ, мы создали пять магистерских программ искусственного интеллекта в разных областях: предиктивная аналитика, бизнес-аналитика, распознавание изображений, искусственный интеллект в банковской сфере, автоматизация проектирования.
Я бы сказала, что мы следуем тенденции двигаться от науки к правильно сбалансированным образовательным программам. Сейчас мы серьезно думаем над тем, сколько и каких именно программ нам надо разработать. Причем не для будущих профильных специалистов, которые и так изучают искусственный интеллект, а с учетом того, что в этом направлении должны будут разбираться будущие механики, строители, электрики — в рамках своих обычных образовательных программ, в рамках модуля цифровизации.
По последним данным, выпускники Ульяновского государственного технического университета по профилю информационных технологий по уровню зарплат находятся на 20-й позиции в России. Для нас это большой результат, и мы рады, что в свое время угадали с выбором направлений, которые нужны для формирования стратегии развития отрасли в регионе.
— С учетом того, что Вы рассказываете, никогда не было планов создать на базе университета собственную технологическую долину?
— Эта долина, собственно, и существует, только у нас это не отдельная территория.
Если мы вспомним знаменитую Кремниевую долину, то можем предположить, что она создавалась в таких экономических условиях, когда оптимальнее было выделить для нее пустующие земли и площади Стэнфордского университета. У нас другая экономическая ситуация, и мы работаем прежде всего на кадровый потенциал региона.
У нас роль долины играет весь город Ульяновск, где создается много возможностей для IT-отрасли, а мы как технический вуз являемся важной частью этого кластера, которая занимается подготовкой высококвалифицированных компьютерщиков.
— Можно ли в таком случае назвать УлГТУ цифровым драйвером региона?
— Думаю, да — если мы не вкладываем в этот термин нечто фантастическое, а говорим о конкретных направлениях работы. Университет действительно цифровой драйвер с точки зрения подготовки кадров, которые получают знания о технологиях будущего. А еще потому, что мы пишем стратегии развития отрасли в регионе и помогаем решать задачи его технологической модернизации.
— УлГТУ занимается вопросами применения искусственного интеллекта в промышленности и внедрения промышленного интернета на производстве. Какие перспективы у этих направлений?
— Эти направления в нашем университете развиваются уже давно. С 1990 года у нас работает региональное отделение Российской ассоциации искусственного интеллекта, в вузе большое количество научных групп по искусственному интеллекту. Вообще это давнее научное направление, просто сейчас мы наблюдаем большое оживление ряда методов, связанных с машинным обучением.
Конкретно наше направление в области искусственного интеллекта всегда было связано с распознаванием образов и изображений. У нас сложились научные группы, которые умеют обрабатывать не только изображения, но и их последовательность, в том числе для промышленного применения. Эта технология используется, к примеру, для обработки космических снимков при распознавании пожаров на больших площадях, для определения необходимости предупредительного ремонта различных объектов.
Отдельная научная группа у нас занимается обработкой текстов с самыми разными задачами. Для этого направления тоже открывается огромное будущее.
При наличии такого научного потенциала и благодаря выигранному гранту Министерства науки и высшего образования РФ, мы создали пять магистерских программ искусственного интеллекта в разных областях: предиктивная аналитика, бизнес-аналитика, распознавание изображений, искусственный интеллект в банковской сфере, автоматизация проектирования.
Я бы сказала, что мы следуем тенденции двигаться от науки к правильно сбалансированным образовательным программам. Сейчас мы серьезно думаем над тем, сколько и каких именно программ нам надо разработать. Причем не для будущих профильных специалистов, которые и так изучают искусственный интеллект, а с учетом того, что в этом направлении должны будут разбираться будущие механики, строители, электрики — в рамках своих обычных образовательных программ, в рамках модуля цифровизации.
Три проблемы инженерного образования
— УлГТУ один из тех университетов, где действует программа «Стартап как дипломная работа». Что представляет собой такая форма защиты? Растет ли число ее участников?
— Для нас это пока новый формат работы, и мы не форсируем эту деятельность. Считаем, что она должна развиваться естественным образом.
Проект защиты готовит междисциплинарная группа, в которой должны быть экономист, маркетолог, один-два разработчика и, может быть, еще аппаратчик и пара программистов. Это сложное объединение, поэтому на последнюю защиту, например, вышло всего два проекта.
Что еще осложняет задачу? Не так давно мы провели опрос среди студентов и спросили у них, готовы ли они попробовать себя в качестве предпринимателя. Результаты оказались скромными — всего 14% ребят ответили положительно. Остальные учащиеся мотивированы устроиться на работу в уже существующую компанию и стать там высокооплачиваемыми специалистами.
Не то чтобы студенты боятся бюрократии или отсутствия поддержки предпринимателям. Думаю, они считают, что сейчас началась эра больших компаний. IT-стартап же создается за короткое время и — если он взлетает — то вскоре продается.
— Мы переходим с Вами к актуальной теме подготовки инженерных кадров в российских вузах. Назовите, пожалуйста, три главные сложности или проблемы в этом направлении, которые, на Ваш взгляд, необходимо преодолеть в первую очередь?
— Инженерное образование у нас завязано на промышленности, на взаимодействии с индустриальными партнерами.
Инженером специалист становится только тогда, когда он подготовлен для создания конструкций, технологий или элементов системы. Полноценное инженерное образование предполагает знание полного цикла существования технической системы: от ее разработки до утилизации. Тогда как ряд наших образовательных программ ограничен эксплуатационно-сервисным циклом.
Полноценно подготовить инженера со всей линейкой компетенций мы не успеваем — в первый четырехлетний цикл обучения нам надо дать им прагматику, иначе они будут неконкурентоспособны даже с выпускниками СПО.
Решение первой проблемы: инженерное образование должно быть связано с теми индустриальными партнерами, которые являются продуктовыми разработчиками, то есть крупными компаниями, обеспечивающими всю производственную линейку — от создания до вывода на рынок — и ставящими на первое место ценность конкретной квалификации.
— Для нас это пока новый формат работы, и мы не форсируем эту деятельность. Считаем, что она должна развиваться естественным образом.
Проект защиты готовит междисциплинарная группа, в которой должны быть экономист, маркетолог, один-два разработчика и, может быть, еще аппаратчик и пара программистов. Это сложное объединение, поэтому на последнюю защиту, например, вышло всего два проекта.
Что еще осложняет задачу? Не так давно мы провели опрос среди студентов и спросили у них, готовы ли они попробовать себя в качестве предпринимателя. Результаты оказались скромными — всего 14% ребят ответили положительно. Остальные учащиеся мотивированы устроиться на работу в уже существующую компанию и стать там высокооплачиваемыми специалистами.
Не то чтобы студенты боятся бюрократии или отсутствия поддержки предпринимателям. Думаю, они считают, что сейчас началась эра больших компаний. IT-стартап же создается за короткое время и — если он взлетает — то вскоре продается.
— Мы переходим с Вами к актуальной теме подготовки инженерных кадров в российских вузах. Назовите, пожалуйста, три главные сложности или проблемы в этом направлении, которые, на Ваш взгляд, необходимо преодолеть в первую очередь?
— Инженерное образование у нас завязано на промышленности, на взаимодействии с индустриальными партнерами.
Инженером специалист становится только тогда, когда он подготовлен для создания конструкций, технологий или элементов системы. Полноценное инженерное образование предполагает знание полного цикла существования технической системы: от ее разработки до утилизации. Тогда как ряд наших образовательных программ ограничен эксплуатационно-сервисным циклом.
Полноценно подготовить инженера со всей линейкой компетенций мы не успеваем — в первый четырехлетний цикл обучения нам надо дать им прагматику, иначе они будут неконкурентоспособны даже с выпускниками СПО.
Решение первой проблемы: инженерное образование должно быть связано с теми индустриальными партнерами, которые являются продуктовыми разработчиками, то есть крупными компаниями, обеспечивающими всю производственную линейку — от создания до вывода на рынок — и ставящими на первое место ценность конкретной квалификации.
«Инженерное образование должно быть связано с теми индустриальными партнерами, которые являются продуктовыми разработчиками, то есть крупными компаниями, обеспечивающими всю производственную линейку — от создания до вывода на рынок — и ставящими на первое место ценность конкретной квалификации».
Вторая сложность: инженерное образование постоянно находится в дихотомии «фундаментальность — практикоориентированность», которые необходимо совместить и найти между ними баланс. Для этого надо выстраивать хорошие отношения с индустриальными партнерами, потому что ни в одном, даже в самом развитом университете, никогда не будет создано никакого аналога, предположим, самолетостроительного производства — это очень дорого. Настоящую практикоориентированность можно получить только на предприятиях, при том что часть материально-технической базы должна быть и у вуза. Поэтому качественное инженерное образование дорогостоящее по определению.
Наконец, третья проблема. Думаю, ни для кого не секрет, что у нас в вузах большое количество возрастных преподавателей. Да, они прекрасные преподаватели, но для того, чтобы к нам в штат приходили молодые ученые, мы не можем конкурировать со своими индустриальными партнерами по уровню зарплат.
Как можно решить эту проблему?
Сейчас существенные льготы, в том числе по ипотеке, получили IT-специалисты. А если молодой преподаватель пришел на факультет информационных технологий, уже отработал три года и дальше планирует там остаться — можно ли его считать айтишником и тоже предоставить ему эти льготы? Мы считаем, что это необходимо сделать.
Также молодые преподаватели наверняка оставались бы работать в университете, если бы их стипендия от индустриалов перекрывала, скажем, возможности рынка.
Вот о таких мерах поддержки важно задуматься на серьезном государственном уровне.
— Проблема удержания молодых ученых в университетах в принципе же мировая, потому что, условно, такая компания, как Google, всегда предложит зарплату больше, чем любой американский университет, даже самый престижный.
— Всё верно, это мировая проблема, но я считаю, ее можно решать комплексно.
Во-первых, значительно выше поднять базовый уровень зарплаты для молодых преподавателей.
Во-вторых, налаживать сотрудничество с индустриальными партнерами, которые заинтересованы в направлениях подготовки конкретного вуза и в привлечении его выпускников на работу.
Мы же развиваем с ними целевые программы для студентов, так почему не создавать такие же целевые программы для молодых преподавателей, которые будут работать в университетах. Понятно, что это вопрос не для малого и среднего бизнеса, а для крупных корпораций.
Следующая задача — создавать в университетах научные группы и лаборатории, где бы молодой преподаватель мог создавать интересные проекты, такие, которых нет у индустриалов. Университеты в этом смысле готовы делать и делают многое, но этого пока недостаточно.
— В одном интервью Вы отметили, что когда в отдельном университете реализуется много инженерных образовательных программ нового типа, то можно говорить о том, что вуз получает особый статус — статус инженерного университета. Что такое инженерные образовательные программы нового типа? В чем их отличие от прежних?
— Вопрос, конечно, дискуссионный, сейчас он широко обсуждается.
Для меня инженерная образовательная программа нового типа — это обязательная программа подготовки такого инженера, который обеспечивает всю линейку жизни технической системы. Да, у него есть определенная специализация: конструктор или технолог, но при этом такой инженер понимает, как организационно обеспечить реализацию всей технической системы, как она дальше будет эксплуатироваться и утилизироваться.
Такого рода инженерная программа не может быть чрезвычайно узкой. Не зря же введено такое понятие, как укрупненная группа специальностей, — в инженерном образовании необходим широкий кругозор.
В то же время мы понимаем, что всему не научишь, а значит в первые годы обучения должен быть заложен правильный фундаментальный инженерный бэкграунд.
Приведу в пример направление подготовки технологов машиностроения. У них есть сложившийся набор фундаментальных дисциплин. Там обязательно будут классическая математика, теоретическая механика. Зато, уверена, не будет дискретной математики и, возможно, курса, который связан с инженерными расчетами. В итоге, когда начнется какой-нибудь курс программирования, без знаний дискретной математики он повиснет в воздухе, и потом все будут говорить: «Почему ваши механики не умеют даже простейшую программу с ЧПУ написать?»
Вот поэтому должен быть общий инженерный бэкграунд: чтобы у механика была дискретная математика, у компьютерщиков — не только сайтостроение и мобильные приложения в качестве практики, но и промышленное программирование. Тогда им не нужно будет объяснять, что такое тяжелые САПР и какой вид особого программного обеспечения представляют собой инженерные расчеты.
Это лишь пример, который показывает, что будет неплохо, если вуз, в котором много инженерных направлений подготовки, будет постоянно работать над преобразованием и модификацией своих образовательных программ и составлять такой бэкграунд.
Наконец, третья проблема. Думаю, ни для кого не секрет, что у нас в вузах большое количество возрастных преподавателей. Да, они прекрасные преподаватели, но для того, чтобы к нам в штат приходили молодые ученые, мы не можем конкурировать со своими индустриальными партнерами по уровню зарплат.
Как можно решить эту проблему?
Сейчас существенные льготы, в том числе по ипотеке, получили IT-специалисты. А если молодой преподаватель пришел на факультет информационных технологий, уже отработал три года и дальше планирует там остаться — можно ли его считать айтишником и тоже предоставить ему эти льготы? Мы считаем, что это необходимо сделать.
Также молодые преподаватели наверняка оставались бы работать в университете, если бы их стипендия от индустриалов перекрывала, скажем, возможности рынка.
Вот о таких мерах поддержки важно задуматься на серьезном государственном уровне.
— Проблема удержания молодых ученых в университетах в принципе же мировая, потому что, условно, такая компания, как Google, всегда предложит зарплату больше, чем любой американский университет, даже самый престижный.
— Всё верно, это мировая проблема, но я считаю, ее можно решать комплексно.
Во-первых, значительно выше поднять базовый уровень зарплаты для молодых преподавателей.
Во-вторых, налаживать сотрудничество с индустриальными партнерами, которые заинтересованы в направлениях подготовки конкретного вуза и в привлечении его выпускников на работу.
Мы же развиваем с ними целевые программы для студентов, так почему не создавать такие же целевые программы для молодых преподавателей, которые будут работать в университетах. Понятно, что это вопрос не для малого и среднего бизнеса, а для крупных корпораций.
Следующая задача — создавать в университетах научные группы и лаборатории, где бы молодой преподаватель мог создавать интересные проекты, такие, которых нет у индустриалов. Университеты в этом смысле готовы делать и делают многое, но этого пока недостаточно.
— В одном интервью Вы отметили, что когда в отдельном университете реализуется много инженерных образовательных программ нового типа, то можно говорить о том, что вуз получает особый статус — статус инженерного университета. Что такое инженерные образовательные программы нового типа? В чем их отличие от прежних?
— Вопрос, конечно, дискуссионный, сейчас он широко обсуждается.
Для меня инженерная образовательная программа нового типа — это обязательная программа подготовки такого инженера, который обеспечивает всю линейку жизни технической системы. Да, у него есть определенная специализация: конструктор или технолог, но при этом такой инженер понимает, как организационно обеспечить реализацию всей технической системы, как она дальше будет эксплуатироваться и утилизироваться.
Такого рода инженерная программа не может быть чрезвычайно узкой. Не зря же введено такое понятие, как укрупненная группа специальностей, — в инженерном образовании необходим широкий кругозор.
В то же время мы понимаем, что всему не научишь, а значит в первые годы обучения должен быть заложен правильный фундаментальный инженерный бэкграунд.
Приведу в пример направление подготовки технологов машиностроения. У них есть сложившийся набор фундаментальных дисциплин. Там обязательно будут классическая математика, теоретическая механика. Зато, уверена, не будет дискретной математики и, возможно, курса, который связан с инженерными расчетами. В итоге, когда начнется какой-нибудь курс программирования, без знаний дискретной математики он повиснет в воздухе, и потом все будут говорить: «Почему ваши механики не умеют даже простейшую программу с ЧПУ написать?»
Вот поэтому должен быть общий инженерный бэкграунд: чтобы у механика была дискретная математика, у компьютерщиков — не только сайтостроение и мобильные приложения в качестве практики, но и промышленное программирование. Тогда им не нужно будет объяснять, что такое тяжелые САПР и какой вид особого программного обеспечения представляют собой инженерные расчеты.
Это лишь пример, который показывает, что будет неплохо, если вуз, в котором много инженерных направлений подготовки, будет постоянно работать над преобразованием и модификацией своих образовательных программ и составлять такой бэкграунд.
«Будущий конкурентоспособный специалист не может ограничиваться поверхностным изучением дисциплин, поэтому преимуществом многопрофильного вуза являются широкие междисциплинарные связи в образовательных программах».
Продолжительность такого обучения может быть два плюс два года или — еще лучше — два плюс три или два плюс три с половиной года. Но эти два года должны быть сбалансированы, там должны быть и системный анализ, и дискретная математика на новой основе. Для специалистов факультета информационных систем и технологий должен быть классический матанализ. Будущий конкурентоспособный специалист не может ограничиваться поверхностным изучением дисциплин, поэтому преимуществом многопрофильного вуза являются широкие междисциплинарные связи в образовательных программах.
Здесь возникает следующий вопрос: а что с soft skills? И они должны быть в этой общей программе и так же сбалансировано в ней распределены, но, на мой взгляд, всё же это вишенка на торте. Давайте сначала испечем торт, а потом будем его украшать. А то презентацию умеют делать все, а создавать и читать чертеж почему-то не все. Должно быть наоборот.
— Некоторые из Ваших коллег ректоров высказывали мнение, что инженерное образование — это должен быть все-таки специалитет. А Вы как считаете?
— Я думаю, что специалитета должно быть много, но и не исключаю такие области, где бакалавриат тоже возможен.
Здесь возникает следующий вопрос: а что с soft skills? И они должны быть в этой общей программе и так же сбалансировано в ней распределены, но, на мой взгляд, всё же это вишенка на торте. Давайте сначала испечем торт, а потом будем его украшать. А то презентацию умеют делать все, а создавать и читать чертеж почему-то не все. Должно быть наоборот.
— Некоторые из Ваших коллег ректоров высказывали мнение, что инженерное образование — это должен быть все-таки специалитет. А Вы как считаете?
— Я думаю, что специалитета должно быть много, но и не исключаю такие области, где бакалавриат тоже возможен.
«Сейчас активно обсуждается вариант, при котором в новой концепции развития системы высшего образования специалист сможет поступить в одногодичную магистратуру, то есть по модели двухуровневой системы «5+1».
Сейчас активно обсуждается вариант, при котором в новой концепции развития системы высшего образования специалист сможет поступить в одногодичную магистратуру, то есть по модели двухуровневой системы «5+1».
Еще у нас с коллегами была идея создания инженерной ординатуры. Всем известно: чтобы стать врачом, недостаточно получить диплом государственной комиссии — нужно пройти ординатуру и получить практический опыт работы. А вот авиастроителю можно конструировать самолеты, получив лишь положительное решение государственной комиссии и при этом ни одного месяца не проработав ни в конструкторском бюро, ни на авиационном заводе? Провокационный вопрос, правда? И ответ на него кажется очевидным: нет, нельзя. Надо сначала побыть молодым специалистом.
Может быть, таким аналогом ординатуры для инженеров мог бы стать год магистратуры.
Еще у нас с коллегами была идея создания инженерной ординатуры. Всем известно: чтобы стать врачом, недостаточно получить диплом государственной комиссии — нужно пройти ординатуру и получить практический опыт работы. А вот авиастроителю можно конструировать самолеты, получив лишь положительное решение государственной комиссии и при этом ни одного месяца не проработав ни в конструкторском бюро, ни на авиационном заводе? Провокационный вопрос, правда? И ответ на него кажется очевидным: нет, нельзя. Надо сначала побыть молодым специалистом.
Может быть, таким аналогом ординатуры для инженеров мог бы стать год магистратуры.
«Передовые инженерные школы»
— Недавно завершился отбор участников федерального проекта «Передовые инженерные школы». Ими стали 30 российских университетов, которые разработают и реализуют новые методы опережающей инженерной подготовки. А Вы подавали заявку для участия в проекте?
— Нет, мы не заявлялись. У нас была идея создания передовой инженерной школы по промышленному программированию с двумя направлениями.
Первое направление — это программирование непосредственно для предприятий, то есть связанное со станками, с ЧПУ, с автоматизированной системой управления технологическим процессом.
Второе направление этой инженерной школы должно было быть связано с системами автоматизированного проектирования или с системами инженерных расчетов — сейчас это очень актуальная тема.
Однако чтобы участвовать в конкурсе федерального проекта «Передовые инженерные школы», нужны были индустриальные партнеры, готовые поддержать эту идею финансово, а не только идейно. У нас таких крупных партнеров пока нет.
Я видела список вузов, которые смогли заявиться на участие в проекте. Это очень серьезные вузы, с достойными индустриальными партнерами и хорошей репутацией. Поэтому мы желаем всем коллегам успехов в этой программе, но сами будем двигаться по пути развития других форм.
— На Ваш взгляд, «Передовые инженерные школы» — это своего рода гринфилды, проекты, созданные с нуля?
— Это точно не браунфилды, которые организуются на основе уже имевшихся построек, потому что для участия в проекте «Передовых инженерных школ» необходимо было заявить новые образовательные программы, в том числе магистерского уровня, в рамках существующих групп специальностей.
Назвать эти школы однозначно гринфилдами тоже не совсем корректно, потому что, я убеждена, что если это и будет новое строение, то оно будет крупноблочным, и блоки для него уже созданы всеми теми вузами, которые уже заявились для участия в проекте. Так что, скорее всего, это некая серая зона.
— Нет, мы не заявлялись. У нас была идея создания передовой инженерной школы по промышленному программированию с двумя направлениями.
Первое направление — это программирование непосредственно для предприятий, то есть связанное со станками, с ЧПУ, с автоматизированной системой управления технологическим процессом.
Второе направление этой инженерной школы должно было быть связано с системами автоматизированного проектирования или с системами инженерных расчетов — сейчас это очень актуальная тема.
Однако чтобы участвовать в конкурсе федерального проекта «Передовые инженерные школы», нужны были индустриальные партнеры, готовые поддержать эту идею финансово, а не только идейно. У нас таких крупных партнеров пока нет.
Я видела список вузов, которые смогли заявиться на участие в проекте. Это очень серьезные вузы, с достойными индустриальными партнерами и хорошей репутацией. Поэтому мы желаем всем коллегам успехов в этой программе, но сами будем двигаться по пути развития других форм.
— На Ваш взгляд, «Передовые инженерные школы» — это своего рода гринфилды, проекты, созданные с нуля?
— Это точно не браунфилды, которые организуются на основе уже имевшихся построек, потому что для участия в проекте «Передовых инженерных школ» необходимо было заявить новые образовательные программы, в том числе магистерского уровня, в рамках существующих групп специальностей.
Назвать эти школы однозначно гринфилдами тоже не совсем корректно, потому что, я убеждена, что если это и будет новое строение, то оно будет крупноблочным, и блоки для него уже созданы всеми теми вузами, которые уже заявились для участия в проекте. Так что, скорее всего, это некая серая зона.
Время равных возможностей
«По моему опыту, руководитель, который говорит, что он всегда действует на основе коллективного решения, на самом деле боится ответственности, которую вообще-то должен брать на себя».
— «Думать можно только в одиночку» — Ваша цитата. Для ученого такой подход естественен, но Вы же еще и ректор. Окончательное решение как управленец Вы принимаете тоже в одиночку или для Вас важно взвесить все мнения в команде и принять коллегиальное решение?
— Что такое коллегиальное решение? Это тот вариант, с которым согласно большинство.
По моему опыту, руководитель, который говорит, что он всегда действует на основе коллективного решения, на самом деле боится ответственности, которую вообще-то должен брать на себя.
С другой стороны, люди, которые участвуют в принятии решения, хотят, чтобы ответственность за него взял на себя кто-то один, допустим, их руководитель, и тогда всегда можно будет сказать: мы-то предлагали так, но решили иначе. Это тоже позиция.
На практике в большинстве случаев я стараюсь выслушать всех, взвесить все за и против. Единственное, чего не допускаю, это когда коллективных обсуждений так много, что они становятся субъективными. Нужно обсуждать предмет и дело, ради которого мы собрались. В любой большой организации очень много локальных интересов: интересы кафедры, факультета, даже отдельного профессора, но именно руководитель вуза должен держать общую рамку интересов университета.
— Вы учились в институте в 1980-е годы по специальности «ЭВМ». В то время, наверное, немногие девушки стремились программировать. Сегодня Вы ректор университета, и хотя в ректорском корпусе достаточно большое количество женщин, для технического вуза это пока редкость. Вы не находите в этом некий дисбаланс?
— Вы знаете, я в этом смысле сторонник естественного хода событий. Вопрос равных возможностей, на мой взгляд, был решен еще тогда, когда женщины получили равные политические права с мужчинами. Теперь у всех есть условия для реализации своих проектов.
Конечно, успешное материнство тормозит профессиональное движение женщины, что абсолютно естественно и нормально. Это объективный фактор. Сказывается и отношение общества, где до сих пор существуют представления о женских и мужских занятиях. Но и они меняются в зависимости от успешности тех или иных деятелей и деятельниц.
— Надежда Глебовна, сейчас пора отпусков, поэтому финальный вопрос будет о планах на отдых. Есть ли что-то, что Вы давно хотите сделать и откладываете реализацию на время отпуска?
— В профессиональном плане я бы хотела написать книгу большого формата. Пока эта идея в отложенных делах.
Что касается семейных планов, очень бы хотелось провести целую неделю со своей большой семьей, потому что когда даже с близкими переходишь на общение в режиме видеоконференцсвязи — это уже явный признак, что мы все заработались.
Интервью провели: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова
Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.
02 августа 2022
— Что такое коллегиальное решение? Это тот вариант, с которым согласно большинство.
По моему опыту, руководитель, который говорит, что он всегда действует на основе коллективного решения, на самом деле боится ответственности, которую вообще-то должен брать на себя.
С другой стороны, люди, которые участвуют в принятии решения, хотят, чтобы ответственность за него взял на себя кто-то один, допустим, их руководитель, и тогда всегда можно будет сказать: мы-то предлагали так, но решили иначе. Это тоже позиция.
На практике в большинстве случаев я стараюсь выслушать всех, взвесить все за и против. Единственное, чего не допускаю, это когда коллективных обсуждений так много, что они становятся субъективными. Нужно обсуждать предмет и дело, ради которого мы собрались. В любой большой организации очень много локальных интересов: интересы кафедры, факультета, даже отдельного профессора, но именно руководитель вуза должен держать общую рамку интересов университета.
— Вы учились в институте в 1980-е годы по специальности «ЭВМ». В то время, наверное, немногие девушки стремились программировать. Сегодня Вы ректор университета, и хотя в ректорском корпусе достаточно большое количество женщин, для технического вуза это пока редкость. Вы не находите в этом некий дисбаланс?
— Вы знаете, я в этом смысле сторонник естественного хода событий. Вопрос равных возможностей, на мой взгляд, был решен еще тогда, когда женщины получили равные политические права с мужчинами. Теперь у всех есть условия для реализации своих проектов.
Конечно, успешное материнство тормозит профессиональное движение женщины, что абсолютно естественно и нормально. Это объективный фактор. Сказывается и отношение общества, где до сих пор существуют представления о женских и мужских занятиях. Но и они меняются в зависимости от успешности тех или иных деятелей и деятельниц.
— Надежда Глебовна, сейчас пора отпусков, поэтому финальный вопрос будет о планах на отдых. Есть ли что-то, что Вы давно хотите сделать и откладываете реализацию на время отпуска?
— В профессиональном плане я бы хотела написать книгу большого формата. Пока эта идея в отложенных делах.
Что касается семейных планов, очень бы хотелось провести целую неделю со своей большой семьей, потому что когда даже с близкими переходишь на общение в режиме видеоконференцсвязи — это уже явный признак, что мы все заработались.
Интервью провели: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова
Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.
02 августа 2022
[ Ректор ТИУ, Вероника Ефремова ]
[ Рассылка ]
Подписаться на рассылку
Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми получать актуальную информацию о высшем образовании от руководства учебных и научных организаций, экспертов в области высшего образования и представителей профильных министерств.