«Ничего лучше модели вуза, где образование опирается на науку, пока не придумано»


Интервью с ректором НГУ Михаилом Федоруком.

Новосибирский государственный университет вот уже 60 лет является мощнейшим образовательным и научным центром страны и одним из сильнейших в России брендов в области образования и науки. Про вуз в сибирском Академгородке знают даже те, кто не имеет к нему никакого отношения.

На чем основан феномен НГУ и могут ли сегодня университеты повторить его стремительный взлет — об этом мы побеседовали с ректором Новосибирского национального исследовательского государственного университета Михаилом Федоруком.

«Университет нового типа»
— НГУ строился как университет нового типа и представлял собой беспрецедентное явление в советском образовании. При этом вуз ещё вполне можно отнести к относительно молодым университетам. Что же позволило ему так быстро и мощно «выстрелить», буквально сразу обрести положение уникального вуза? Что в нем было принципиально нового для того времени?

— Накануне открытия НГУ в 1959 году в газете «Правда» вышла статья, которая так и называлась: «Университет нового типа». В те годы подобных вузов в нашей стране действительно не было, хотя мы были основаны по модели Московского Физтеха.

Я вольно процитирую воспоминания основателя Сибирского отделения РАН и Новосибирского Академгородка Михаила Алексеевича Лаврентьева о том, что в Новосибирске представилась уникальная возможность создать высшее учебное заведение, идеально приспособленное для соединения образования с наукой.
«Без образования через генерацию новых знаний не будет ни настоящего исследовательского университета, ни фундаментального образования».

С самого начала университет тесно взаимодействовал с научными организациями Академгородка, где он и был основан, и уже к середине 1960-х годов сформировался как научный образовательный центр.

Кадровый состав преподавателей составляли люди, которых не было в штате университета, они работали в институтах Академии наук СССР (сейчас это институты Сибирского отделения РАН). Все главные фундаментальные научные дисциплины нового вуза обеспечили крупными учеными-преподавателями практически по всем направлениям наук: математике, геологии, физике, химии, биологии.

При этом НГУ создавался как классический университет, где, помимо точных и естественных наук, есть экономический и гуманитарный блоки.

По задумке основателей, университет должен был быть тесно связан с народным хозяйством, или, как говорят в сегодняшних реалиях, с индустрией.

Предложенная система получила в дальнейшем название «треугольник Лаврентьева». Все научно-образовательные проекты современной России по-прежнему держатся на этом «треугольнике»: наука, образование, индустрия.

Вот эти принципы, на мой взгляд, и стали залогом успеха НГУ, его большой популярности и такого стремительного взлета, и, как я считаю, мы не должны от них отступать. Без образования через генерацию новых знаний не будет ни настоящего исследовательского университета, ни фундаментального образования.

— Можно ли ко всем тем составляющим успеха университета, которые Вы назвали, отнести еще и свободу, которой обладали пришедшие туда ученые? Ведь это были люди не из преподавательской, а из академической среды, привыкшие к большему свободомыслию, которое в те времена было привилегией ученых.

— Так оно и было. Работа в Академгородке была уделом молодых, свободно мыслящих людей.

Как мы знаем из истории создания Сибирского отделения Академии наук, Лаврентьев долго колебался, где основать его столицу, и в качестве варианта, помимо Новосибирска, рассматривал Иркутск и Томск. К тому времени в Томске существовало уже два императорских университета (основанные до революции — прим. ред.). В Иркутске с 1918 года тоже был университет.

В итоге Лаврентьев остановился на Новосибирске: тогда было важно построить новый университет с чистого листа, по типу современных гринфилдов, где по новым принципам будут готовить кадры для фундаментальной науки.

Главный принцип состоял в том, что исследователя может научить только исследователь. Ученые, которые развивали науку на мировом фронтире, приходили в университет и передавали свои знания студентам. Начиная с пятого семестра, то есть уже после второго курса, обучающиеся активно работали в научных коллективах.

Может быть, те ученые не всегда владели всеми педагогическими навыками вузовских преподавателей, но зато они занимались исследованиями, а это очень важно для становления будущих ученых.
«Важно, на каком фундаменте стоит молодой университет. Если в его основе нет ничего прочного, то, какие бы громкие названия ему не давали, вроде того же гринфилда, успеха не будет».
— Означает ли это, что у молодых университетов, особенно сегодня, в период глобальных перемен, в том числе в образовании, больше шансов на быстрое достижение высоких результатов и такой же феноменальный взлет, какой был у НГУ? Примеры университетов Китая, Южной Кореи и Сингапура это подтверждают.

— Обстоятельство новизны вуза, пожалуй, имеет место быть, но зерно должно упасть на благодатную почву. Важно, на каком фундаменте стоит молодой университет. Если в его основе нет ничего прочного, то, какие бы громкие названия ему не давали, вроде того же гринфилда, успеха не будет.

Важной компонентой фундамента НГУ стала появившаяся при университете в 1963 году физико-математическая школа, куда отбирали талантливых ребят со всей страны. Её выпускники составляли ядро первокурсников — 40–50% в общем наборе. Это были самые талантливые, самые приспособленные к занятию наукой студенты, что тоже определяло лицо университета.

— А как Вы считаете, гринфилды уже можно назвать необходимым вариантом развития для современного университета и образования в целом?

— Я как-то разговаривал с президентом Московского Физтеха Николаем Николаевичем Кудрявцевым, и он высказал любопытную мысль. В системе высшего образования нашей страны, по его мнению, было три поворотных момента, все они связаны с созданием трех совершенно особенных университетов: МГТУ им. Н. Э. Баумана, с которого началось новое инженерное образование, МФТИ и Новосибирского университета, где готовят кадры для научно-исследовательских институтов по всей стране.

Рискую прослыть консерватором, но скажу: ничего лучше модели, когда образование опирается на науку, пока не придумано, хотя все эти новые подходы, индивидуальные траектории обучения — всё это действительно интересно.

Гринфилды — это, конечно, хорошо, их нужно использовать для того, чтобы развиваться, но это та история, оценить которую можно лишь на расстоянии, по прошествии времени, чтобы убедиться, был ли этот принцип хорош или это просто модные слова.
«Мы убедились, что офлайн-обучение продуктивнее»
«Гринфилды — это, конечно, хорошо, их нужно использовать для того, чтобы развиваться, но это та история, оценить которую можно лишь на расстоянии, по прошествии времени, чтобы убедиться, был ли этот принцип хорош или это просто модные слова».
— Михаил Петрович, мы с Вами как раз беседуем в день, когда российские вузы публикуют приказы о зачислении поступивших по основному конкурсу. Несколько лет назад НГУ занимал первое место среди нестоличных классических университетов по величине среднего балла ЕГЭ у абитуриентов. Как у Вас прошла приемная кампания в этом году?

— Я надеюсь, мы удержим свое положение в группе лидирующих вузов, хотя это было очень сложно — приемная кампания в этом году непростая.

У нас, к сожалению, на естественно-научных направлениях среди абитуриентов оказалась особенно короткая «скамейка запасных».

Прежде всего, это связано с тем, что по новым правилам приема согласие на зачисление абитуриенты могут подавать только в один вуз. Поступающие хотят гарантий, что будут зачислены, а когда ситуация со списками поступивших меняется настолько динамично, бывает очень сложно сделать выбор в пользу того вуза, в которой действительно хотел бы поступить.

Потери происходят за счет тех абитуриентов, кто не очень верит в свои силы и шансы на поступление. Они смотрят на средние проходные баллы ЕГЭ ведущих вузов в прошлом году и сомневаются в том, что при своих 250 баллах попадут в тот или иной передовой университет. В итоге выбирают вуз попроще, но зато с гарантией того, что они с этими баллами пройдут.

Помимо этого, уменьшилось число выпускников, сдающих математику, которая у нас требуется на очень многие факультеты естественно-научного профиля.

Сказались и последствия пандемии: нынешние абитуриенты — это как раз те школьники, чье обучение прошло отчасти дистанционно.

В целом эта приемная кампания закончилась для нас относительно благополучно, но ее результаты надо будет анализировать и менять тактику приема.

— Вы затронули тему влияния пандемии на школьное образование. А что из того, что в вузе появилось в этот период вынужденно, стало естественной частью образовательного процесса?

— Главный положительный эффект заключается в том, что мы с легкостью перейдем на дистант, если такая потребность снова возникнет — у нас полностью отработана технология онлайн-обучения, приема экзаменов по прокторингу.

В то же время мы убедились, что все-таки обучение офлайн более продуктивно. Как можно обучать онлайн физика-экспериментатора, химика или биолога? Можно отбирать лучшие курсы передовых ученых и ведущих университетов, использовать их для лекций, но я считаю, что усвоение материала лучше проходит в очном формате.
Задача университета — создавать инновационную среду
«Компании, основанные выпускниками Массачусетского технологического института, в совокупности составляют одиннадцатую экономику мира. Думаю, создавать вот такую инновационную среду — и есть главная задача университета, и мы будем двигаться в этом направлении».

— Расскажите, пожалуйста, вкратце об одном из крупнейших проектов НГУ — создании суперкомпьютерного центра «Лаврентьев». Что это будет? Какие возможности откроет для НГУ этот центр?

— НГУ как исследовательский университет готов взять на себя ответственность за развитие таких направлений науки, как искусственный интеллект, машинное обучение и обработка больших данных. Для этого необходима современная суперкомпьютерная техника. По мощности это должна быть быстродействующая машина по крайней мере в 5–10 петафлопс* (* петафлопс — единица измерения производительности компьютеров).

Ситуация с приобретением зарубежного компьютерного обеспечения и сетевых технологий, конечно, изменилась, но желание и стремление создать такой центр сохраняются. Он необходим не только университету, но и многим институтам в Академгородке, для которых актуальны задачи обработки больших массивов данных и суперкомпьютерные вычисления. Сейчас мы находимся в процессе переформатирования этого проекта и подготовки его дальнейшего развития в новых условиях.

— Еще один вопрос о крупном проекте, к которому Ваш университет имеет непосредственное отношение. В Академгородке есть технопарк, который СМИ называют «Силиконовой тайгой». Сейчас там более 300 компаний-резидентов с 30 млрд рублей годовой выручки. 80% сотрудников этого технопарка — выпускники НГУ. Эти показатели являются для Вас некими ориентирами результативности или пока это просто цифры?

— Довольно много наших выпускников работают в высокотехнологичных компаниях и, более того, становятся их учредителями. Думаю, образование сыграло в этом свою роль — это люди, у которых есть фундаментальная базовая подготовка.

Среди них есть крупные предприниматели мирового уровня, лидеры высокотехнологичного бизнеса, и при этом они необязательно выпускники экономического факультета.

Основатель одного из крупнейших фармацевтических холдингов «Катрен» Леонид Конобеев — выпускник физического факультета НГУ. Председатель совета директоров фармацевтической компании «Фармстандарт» Виктор Харитонин закончил наш механико-математический факультет (занимает 66 место в рейтинге российских миллиардеров — 2022 по версии Forbes — прим. ред.). Так что предпринимателей среди физиков и математиков может быть даже больше, чем среди экономистов.

Что касается цифр, показателей — известно, что компании, основанные выпускниками Массачусетского технологического института, в совокупности составляют одиннадцатую экономику мира. Думаю, создавать вот такую инновационную среду — и есть главная задача университета, и мы будем двигаться в этом направлении.

Вместе с тем приведу слова Николая Леонидовича Добрецова, долгое время возглавлявшего Сибирское отделение РАН: соревноваться с другими университетами по массовым профессиям у нас нет ни сил, ни времени, ни резервов. Мы все-таки относительно небольшой вуз, хотя по-прежнему считаем себя элитным университетом.
Планы и книжные рекомендации ректора
— Нобелевский лауреат по химии в 1999 году Ахмед Зевейл на полученные деньги купил для одного из университетов Египта лазерную установку. Представим, что выпускник НГУ получает в недалеком будущем Нобелевскую премию и решает направить ее средства своей альма-матер. На что бы вуз их потратил?

— Кстати, это вполне возможно: довольно много выпускников НГУ номинировались на Нобелевскую премию.

На что потратили бы средства? На студентов, конечно. На улучшение социально-бытовой инфраструктуры вуза прежде всего.

Я закончил университет давно, в 1982 году. В те времена душ в подвале общежития считался верхом комфорта. Сегодня студенты более прагматичны, они хотят удобных условий жизни, отдыха, быта.

Мы сейчас решаем эти вопросы, в том числе за счет выпускников, которые делают большие вложения в строительство кампуса, нового здания физматшколы, досугового центра, новых общежитий.

— Михаил Петрович, лучшая книга о науке и об ученых, по Вашему мнению, — что порекомендуете?

— Я прочитал много книг о науке и мог бы сказать, что лучше многотомника Ландау и Лифшица по теоретической физике ничего нет. Но это настолько специальная литература, что вряд ли ее стоит рекомендовать всем.

Жизнь и быт ученых хорошо описаны в повести «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, которые, кстати, были в Академгородке в начале 1960-х годов. Есть версия, что институт в книге они писали то ли с нашего Института автоматики, то ли с Института ядерной физики. Так это или нет, не знаю, но лично меня эта повесть вдохновляла на занятия наукой еще когда я был школьником.

Среди научно-популярных книг отмечу бестселлер Стивена Хокинга «Краткая история времени» — очень занимательно. «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!» и «Какое тебе дело до того, что думают другие?» Ричарда Фейнмана — интересные, хотя и своеобразные книги знаменитого американского физика-теоретика.

Моя любимая научно-популярная книга — это «Двойная спираль» выдающегося биолога, лауреата Нобелевской премии Джеймса Уотсона — об открытии структуры молекулы ДНК.

Не могу не упомянуть серию «Жизнь замечательных людей», где вышли книги про Альберта Эйнштейна, Эрнеста Резерфорда, Нильса Бора и других величайших ученых-физиков, которые сделали этот мир таким, каким он есть. Немногие задумываются над тем, что всем, что мы имеем в технологиях, в нашем быте сегодня, мы обязаны квантовой революции начала ХХ века, когда понятие «квант» было введено в обиход. Прорыв в науке произошел в том числе благодаря этим великим умам. Об этом нужно всегда помнить.

Интервью провели: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова

Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.

31 августа 2022


[ Ректор ТИУ, Вероника Ефремова ]
[ Рассылка ]
Каждую неделю — новый материал

Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, сенсационных научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.
Подписаться на рассылку
Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми получать актуальную информацию о высшем образовании от руководства учебных и научных организаций, экспертов в области высшего образования и представителей профильных министерств.