«Образование в университете — это не продажа услуг, а форма наставничества»

Интервью с Вадимом Радаевым, первым проректором Высшей школы экономики.

В ноябре 2022 года Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» отметил свое 30-летие. Сегодня Вышка — мощный новаторский университет, один из лучших в стране и признанный международными рейтингами.

Что такое сегодня идеальный университет? Как преподавать в кризисное время? Как новое поколение студентов меняет систему образования? Каким должен быть современный преподаватель?

На эти вопросы для портала «Ректор говорит» ответил Вадим Радаев, доктор экономических наук, профессор, первый проректор НИУ «Высшая школа экономики», заведующий Лабораторией экономико-социологических исследований.

Интервью провела Светлана Тюкина, заместитель директора по развитию и проектной деятельности Интеллектуального центра — научной библиотеки Северного (Арктического) федерального университета, эксперт программы «Приоритет 2030».

Идеальных университетов не существует

— Если бы Вы сегодня проектировали идеальный университет будущего, каким бы он был?

— Я бы не стал проектировать идеальный университет, потому что, на мой взгляд, нет никакой универсальной модели, к которой должны стремиться все университеты. Есть совокупность принципов, которые мы пытаемся реализовать, и все делаем это по-разному, двигаясь разными путями. У всех нас есть некоторое общее понимание, каким университет должен быть, но в остальном — есть множество путей к храму.

То, о чем Вы говорите, называется «модельной стратегией», когда строим идеальный образ будущего. Например, каким должен быть университет через 5, 10 или 15 лет. Это очень распространенный, базовый прием, но в нынешних условиях совершенно неэффективный, а порой даже вредный. Сложно нарисовать идеальную картину того, что будет через 5 или 15 лет, когда мы не знаем, что будет через год. Но даже и без недавних событий уровень неопределенности был слишком высок и нарастал с каждым годом из-за неконтролируемого нами влияния большого количества факторов.

В текущей ситуации гораздо более эффективной, если не единственно возможной, как мне кажется, является векторная форма проектирования. Когда не строишь идеальных моделей будущего, но определяешь начальное направление движения на ближайшую перспективу. А уже потом, в процессе движения, с учетом множества различных факторов, которые влияют на ситуацию, корректируешь это движение. Как в шахматах: любитель думает на 2–3 хода вперед, гроссмейстер международного уровня — на 10 ходов вперед, но даже он никогда заранее не выстраивает конечную идеальную картину на доске. Выстраивается стратегия на видимую перспективу, которая затем постоянно корректируется в зависимости от ситуации.

— Как же определить эти начальные векторы, куда университету двигаться сегодня, завтра, а не через пять лет?

— Первое: внимательно наблюдать и реагировать на происходящее. Второе: при принятии каждодневных рутинных управленческих решений придерживаться своих принципов и ценностей, некой основной линии. Это поможет не метаться, не перескакивать с первого на десятое в условиях неопределенности, а четко следовать своему курсу. Понятно, что эти принципы и ценности должны быть.

— Какие ценности в системе современного высшего образования Вы считаете наиболее востребованными, значимыми? Полагаете, они должны эволюционировать или быть стабильно статичными?

— Это очень важный вопрос для Вышки. В свое время мы много дискутировали с коллегами по этому поводу. В результате пришли к согласию, и наши обсуждения воплотились в документе, который мы называем Хартией (кодексом этики) работников НИУ ВШЭ. В нем сформулированы ценности, которые считаем для себя основополагающими, когда принимаем каждодневные решения или начинаем двигаться куда бы то ни было.

Среди них нет ничего, что бы Вас удивило, это понятные и, казалось бы, очевидные вещи. Стремление к истине, академическая свобода, требовательность к себе, ответственность, честность, взаимное уважение друг к другу, недопущение всякого рода дискриминации, насилия, домогательств, забота о репутации и развитии университета. Главный тезис — что нужно им следовать во всех своих делах, а не просто провозглашать.

Основополагающие принципы едины и во многом неизменны, но формы, в которых они реализуются на практике, меняются, развиваются, уточняются. К примеру, правило, что нужно быть честными, в определенный момент воплотилось в системе конкретных инструментальных правил, как бороться с научным и студенческим плагиатом. Позже к ним добавились правила комплаенса, соблюдение которых связано с избеганием конфликта интересов.

Или правило взаимоуважения. Вроде бы, общее место, но за последнее время у нас появилось более развитое, более тонкое понимание, что такое уважение к представителю другого пола, как относиться к этническим различиям, что допустимо, а что недопустимо по отношению друг к другу.

— Как Вы считаете, первично общество влияет на университет, или университет сам способен задавать и переносить свои ценности в образовательную, социальную экосистему? Может ли образование оказывать такое глобальное влияние?

— Роль университетов как организаций, к сожалению, не столь велика, как нам хотелось бы. В 1970-е годы социолог Даниел Белл, автор теории постиндустриального общества, считал, что университет станет центром, ядром современной жизни, вокруг которого всё вертится. Увы, эти надежды во многом не оправдались.

Серьезное влияние на общество университеты оказывают в другом — через десятки и сотни тысяч своих выпускников, которые выходят на рынок труда. Выражается это влияние не суммой знаний, которыми мы их нагрузили, а их способностью думать и потом делать, то есть менять мир, двигать его вперед.

— Кстати, а у студентов и выпускников Вышки есть своя Хартия ценностей по образу кодекса для сотрудников?

— Когда обсуждалось создание Кодекса этики, мы с коллегами задавались вопросом: у нас со студентами общие ценности или разные? Изначально планировалось три документа: первый для научно-педагогических работников, преподавателей и исследователей, второй — для администраторов, третий — для студентов.

Когда кодексы академиков и администраторов были готовы, мы увидели, что различия в них минимальные, если не сказать иллюзорные. В документе для администраторов не было ничего особенного, чего бы не разделяли академики, и наоборот. В результате составили единый кодекс для всех сотрудников.

Студенты сделали свой проект самостоятельно, и он тоже во многом повторял «взрослую» Хартию. Они его так и не приняли, но их работа по сути подтвердила, что при всех наших различиях мы разделяем общие ценности.

— Что в университете требует постоянной ревизии, а что хотелось бы видеть стабильным, основательным? Какую роль в этом играют внешние требования, в частности, участие в проекте 5-100, программе «Приоритет 2030»?

— Как мы уже говорили, ценности относительно стабильны, а вот правила, инструменты их реализации должны подстраиваться в том числе под требования внешней среды.

Развиваться нужно от простого к сложному, нельзя сразу вводить сложные правила, иначе они не будут работать. Приведу пример из опыта ВШЭ. 20 лет назад, когда мы уже назывались исследовательским университетом, обнаружилось, что многие наши сотрудники вообще не публикуются. Тогда мы ввели в стандартный трудовой договор требование по обязательному наличию публикаций.

Формально его исполняли, но нередко несли какие-то тезисы конференций, препринты в журналах невысокого уровня. Мы сказали, что нам такие публикации не нужны, что следует публиковаться в журналах. Пошли журнальные статьи, среди которых были, в том числе, публикации в так называемых мусорных журналах. Мы снова усложнили требование: публиковаться надо в авторитетных журналах, которые создают репутацию не только автору, но и всему университету.

Система усложнялась и корректировалась от ступени к ступени. Со временем пришли к тому, что специалисты-практики в области компьютерных наук и дизайна, в отличие от исследователей, не обязаны публиковаться. Так же, как и методисты, которые сопровождают онлайн-курсы и делают крутые разработки для дистанционного обучения. Как и преподаватели-звезды, которые сильны именно как педагоги.

Что же касается Программ «5-100» и «Приоритет 2030», то они фактически полностью соответствовали векторам, по которым мы уже шли ранее, но дополнительно подтолкнули нас к тому, чтобы двигаться быстрее.

Девальвация оценок

«За старанием торговаться за оценки скрывается довольно опасная вещь. Я вижу в этом попытки превратить университет в своего рода супермаркет, где идет не процесс образования, а нечто вроде купли-продажи образовательных услуг».

— САФУ несколько лет проводит университетскую Летнюю школу на Соловках, которой я руковожу. И у нас был опыт 5 совместных Школ с ВШЭ. Ваши студенты были с разных кампусов, разных специальностей. Так вот, уже на второй или третий день работы всегда появлялось ощущение, что студенты Вышки отличаются — на уровне лексики, критического мышления, умения задавать вопросы.
К Вам поступают абитуриенты со всей страны, с разным уровнем подготовки. Вы сразу всем задаете одинаково высокую планку ВШЭ, или все-таки допускаете, что они могут оставаться на разном уровне?

— В условиях, когда высшее образование стало массовым, надо сказать, уровень студентов, которые поступают в ВШЭ, потрясающе высок. Заходишь 1 сентября в аудиторию к первокурсникам, а там сидят 200 человек, каждый с 95 баллами по ЕГЭ и выше. Прямо собрание «суперлюдей».

Университет должен соответствовать такому уровню студентов. Поступить к нам сложно, но, главное, сложно учиться. С первого курса мы настраиваем студентов — не расслабляться. Здесь не школа, требования будут выставляться по гамбургскому счету, и чтобы их выполнить, придется напрягаться. Образовательный процесс выстроен по принципу накопительной системы оценивания, чтобы студент привыкал постоянно работать, а не спать полгода между сессиями.

— По поводу системы оценивания в своей книге «Преподавание в кризисе» Вы пишите: «Поддаваясь растущему давлению со стороны студентов в отношении завышения оценок, мы не только девальвируем сами эти оценки, но и ставим под вопрос базовые ценности университета». С какими вызовами мы можем столкнуться из-за проблем с завышением оценок? Как их преодолевать?

— Это очень актуальная, серьезная проблема. Студенты и в прежние времена пытались оспорить оценки, но сейчас масштабы и формы совершенно другие.

Давление на преподавателей в этом отношении значительно выросло и продолжает усиливаться. Из-за этого возникают конфликты, разного рода подозрения. Студенты требуют оценку буквально за всё: за каждый семинар, каждое выступление. Постоянно звучит вопрос: «Почему у меня такая оценка?».

Кстати, если раньше большинство споров было вокруг просьбы поставить «хотя бы троечку», то есть главным было избежать отметки «неудовлетворительно», то сейчас все чаще спор идет за максимальную оценку.

Такие манипуляции подталкивают к тому, что многие преподаватели волей-неволей начинают ставить максимальные оценки чуть ли не всем, и это очень плохо. Если все получают заведомо высокие оценки, то ленивым можно вообще не учиться, а лучшие студенты тоже теряют стимул. Зачем напрягаться, если нет никакой дифференциации оценок, и хоть ты стараешься, хоть ничего не делаешь — результат один. Образование — это совместный процесс, и такое отношение угрожает нашему сотрудничеству со студентами, нашим ценностям и принципам.

За старанием торговаться за оценки скрывается довольно опасная вещь. Я вижу в этом попытки превратить университет в своего рода супермаркет, где идет не процесс образования, а нечто вроде купли-продажи образовательных услуг, со всеми вытекающими: что клиент всегда прав, что раз мы вам заплатили, вы нам обязаны.

«Профессоры, преподаватели, университетские менеджеры обязаны честно и профессионально делать свое дело, а не заниматься обслуживанием. Мы не торговцы в храме науки».

Это не только от студентов исходит, но и, к сожалению, от самих университетов. Повлияли многие факторы: коммерциализация образования, тренд к превращению его из академической корпорации в систему квазирыночных горизонтальных отношений, где одни платят, а другие оказывают услуги.

Профессоры, преподаватели, университетские менеджеры обязаны честно и профессионально делать свое дело, а не заниматься обслуживанием. Мы не торговцы в храме науки. Образование в университете есть форма наставничества, когда более опытные, больше знающие в определенном предмете специалисты пытаются помочь тем, кто помоложе, найти свою дорогу.

— Может, тогда вообще отказаться от системы оценок?

— Такие эксперименты, насколько я знаю, проводились, хотя даже в продвинутых школах полностью от оценок не отказываются — просто меняют привычную систему оценивания.

Оценки действительно не настолько важны, но и совсем их исключать не стоит, это один из способов мотивировать студентов к работе.

Университет — это в первую очередь сообщество профессоров

«При всей важности студентов, несомненно, университет — это в первую очередь сообщество профессоров, которое поддерживается администраторами. Наша задача — задавать требования и обеспечивать их соблюдение, оставаясь при этом сенситивными, внимательными к потребностям студентов».

— Недавно Вы выступали спикером в Школе Лани для преподавателей, и слушатели модуля спрашивали у Вас: должен ли преподаватель подстраиваться под новое поколение студентов, учитывать их особенности, или, напротив, университет задает планку классической академической культуры, и обучающиеся должны к ней стремиться?

— С расхожей фразой, что главные в университете — студенты, я не соглашаюсь. Разумеется, важно слушать и слышать студентов, понимать их запросы, но при этом не идти у них на поводу. Даже лучшие из них склонны зачастую экономить, оптимизировать усилия, быть прагматичными в не самом лучшем смысле, и по-человечески их можно понять.

При всей важности студентов, несомненно, университет — это в первую очередь сообщество профессоров, которое поддерживается администраторами. Наша задача — задавать требования и обеспечивать их соблюдение, оставаясь при этом сенситивными, внимательными к потребностям студентов.

Другая важная задача заключается в том, что нам нужно им помогать. На студенческие годы приходится важный период взросления, это формативные годы, которые сложны сами по себе, поскольку задают ориентиры на всю оставшуюся жизнь. Плюс внешняя ситуация усложняется год от года.

Я преподаю больше 40 лет и сам долгое время считал, что главная задача преподавателя — систематизировать учебный материал и логично, четко его преподнести. Эту задачу, конечно, никто не отменял, но роль преподавателя не только в этом. Раз мы задаем требования, значит берем на себя немалую ответственность и должны не просто учить, но и помогать студентам проходить сложный этап личностного становления.

Взросление откладывается, но не отменяется

«В целом же тенденция складывается так, что учиться надо начинать всё раньше и не завершать этот процесс всю жизнь. Университет — важный этап в обучении, но это лишь одна ступень в концепции непрерывного образования».

— Есть прогнозы и даже появляются какие-то исследования о том, что период взросления отодвигается в сторону увеличения возраста. Как это отразится на образовании? Насколько вероятно, что дети позже пойдут в 1 класс? Или что у нас появится распространенная западная практика, когда выпускник школы берет год перерыва, так называемый gap year, в течение которого определяется, чем он будет заниматься дальше, и соответственно поступает в университет в более старшем возрасте, чем абитуриенты в России?

— Откладывание взросления — общий глобальный процесс, который идет во всем мире и в России тоже. Подробнее об этом написано в моей книге «Миллениалы: как меняется российское общество», где я использовал межпоколенческий анализ и пытался показать на конкретных цифрах разницу между поколениями.

Миллениалы и следующее за ними поколение зумеров дольше учатся и позже выходят на рынок труда. Они позже вступают в стабильные отношения и в брак, позже рожают детей. Как ни странно, они позже уезжают от родителей. Когда их мамы и папы были в их возрасте, они, может, и хотели бы разъехаться с родителями, но тогда рынок жилья был не так развит. А сейчас у молодежи есть намного больше возможностей жить отдельно, но они не хотят.

С этими изменениями ничего нельзя поделать, это объективный глобальный процесс. Что это означает для образования? Надо ли детям дольше учиться в школе, а значит, позже поступать в университет? Начнем с того, что они и так больше учатся — раньше в школе было 10 классов, сейчас 11, а в университете вместо 5 лет обучения стало 6 (с магистратурой). Кроме того, сейчас есть так называемые preschools для дошкольной подготовки детей. Я считаю, что поступать в университет позже, чем сейчас, нет необходимости. Раньше, кстати, тоже. На мой взгляд, это чересчур, когда детей чуть ли не в 10–12 лет пытаются отправить в университет. К чему эта гонка? Ребенку необходимо нормально развиваться и взрослеть.

В целом же тенденция складывается так, что учиться надо начинать всё раньше и не завершать этот процесс всю жизнь. Университет — важный этап в обучении, но это лишь одна ступень в концепции непрерывного образования.

«Смартфон как продолжение руки, жизнь на экране, принудительная коммуникация в соцсетях, мессенджерах — всё это вызывает раздёрганность сознания, когда человек постоянно мечется с одной траектории на другую, пытается заниматься одновременно несколькими делами. Негативные последствия этих зависимостей нарастают у всех, в том числе и у старшего поколения. Но молодые этому более подвержены».

То, что мы должны и будем учиться всю жизнь, не просто слова, это реальность. Все возможности для этого уже есть: и в университете, и за его пределами.

Снова вернусь к тому, о чем мы говорили ранее: формативные годы очень важны и сложны для студентов. Они не всегда готовы стать полностью взрослыми в процессе обучения, то есть взять моральную, финансовую и прочую ответственность за самостоятельно принимаемые решения.

Нам, преподавателям, надо им помогать на этом пути. Особенно с учетом всякого рода зависимостей, которые формируются у молодого поколения и которые я считаю типичными болезнями XXI века. Смартфон как продолжение руки, жизнь на экране, принудительная коммуникация в соцсетях, мессенджерах — всё это вызывает раздёрганность сознания, когда человек постоянно мечется с одной траектории на другую, пытается заниматься одновременно несколькими делами. Негативные последствия этих зависимостей нарастают у всех, в том числе и у старшего поколения. Но молодые этому более подвержены.

Наша общая задача — минимизировать это отрицательное влияние. Для этого важно понимать, что мы не умнее наших студентов, но мы прошли через свой опыт и уже наделали ошибок, поэтому знаем о чем-то больше. По крайней мере нам надо побудить молодых учиться на чужих ошибках, а не как обычно, на своих.

Современный преподаватель: исследователь и наставник

«Исследования необходимы преподавателю не для галочки, не для того, чтобы отчитаться о публикациях, а чтобы в своей предметной области всегда быть на гребне, на фронтире. Для того чтобы современное понимание своей дисциплины «нести в клюве» студентам, а не просто надиктовывать лекции по учебникам, которые они и так могут прочитать, если захотят».

— На одной из конференций по развитию кадрового резерва в Вышке Вы рассказывали о том, каким потрясением было для многих преподавателей введение открытого конкурса. Особенно когда его начали выигрывать не только те, кто годами работал в университете, но и новые сотрудники с совершенно другими профессиональными амбициями. Каким должен быть современный преподаватель? Должна ли корпоративная культура внутри университета влиять на развитие сотрудников?

— Система реально открытого конкурса была введена у нас менее 10 лет назад, не так давно на самом деле. А лет пять назад в ВШЭ ввели концепцию единого контракта, видоизменив трудовые договоры. Суть его проста. Преподаватель и научный работник в университете должны совмещать три вещи. Первое — заниматься исследованиями. Второе — преподавать, вести образовательную деятельность. Не обязательно ежедневно входить в аудиторию, есть и другие формы работы со студентами, поэтому даже научный работник как-то должен в этом участвовать (для многих это стало откровением). Наконец, третье — заниматься тем, что формально называется организационной работой, в общем делать что-то полезное для университета или от его имени.

Мы ввели эту формулу, чтобы не получалось так, что одни сотрудники тащат на себе всё: преподают, публикуются, работают в приемной комиссии, на олимпиадах, днях открытых дверей, а другие говорят: «Извините, мне некогда, я тут сейчас пишу статью в высокорейтинговый журнал». Каждый должен вносить свой вклад, брать на себя какую-то часть ответственности.

Что касается преподавателей, исследователей, то для них главное — быть в тонусе. Исследования необходимы преподавателю не для галочки, не для того, чтобы отчитаться о публикациях, а чтобы в своей предметной области всегда быть на гребне, на фронтире. Для того чтобы современное понимание своей дисциплины «нести в клюве» студентам, а не просто надиктовывать лекции по учебникам, которые они и так могут прочитать, если захотят.

Как преподаватель я каждый год что-то меняю в своем курсе, пусть и не радикально: появилась новая тема, дополнительные материалы, исследования. Университет — это еще и площадка для саморазвития, и мы должны начинать прежде всего с себя. Только так можно создать среду, в которой смогут реализоваться и студенты тоже. Университет предоставляет инфраструктуру, пространство, оборудование, связь, но вместе с тем, среда в хорошем университете не должна быть исключительно комфортной. При всех удобствах в нем должны быть селективные стимулы, которые побуждают к развитию.

Цифра нужна всем

— Вадим Валерьевич, раз мы предполагаем, что будем учиться всю жизнь, на какой программе магистратуры или дополнительного образования в ВШЭ Вы бы хотели учиться?

— Из простого человеческого любопытства мне много где хотелось бы: от философии, которой когда-то увлекался, до Data Science.

Для профессионального развития, пусть это Вас не удивляет, выбрал бы магистерскую программу, которую сам когда-то создал, — «Прикладные методы социального анализа рынков», или проще «Социология рынка». Дело в том, что при всех моих регалиях экономсоциолога и длинных списках публикаций и книг, у меня нет базового социологического образования. По образованию я экономист. В социологию когда-то перешел сам, постепенно и за всю жизнь не прослушал по ней ни одного базового курса.

Мы все, социологи старшего поколения, которые создавали и развивали эту науку в нашей стране, самоучки. В этом, конечно, завидую молодым: у них теперь есть возможность получить систематическое образование.

— Помимо этого, студентам теперь необходимо развивать soft и hard skills. Какое соотношение гибких компетенций и профессиональных навыков в образовательной программе Вы считаете оптимальным? Зависит ли это от профиля, направления обучения?

— Мои коллеги социологи год от года спорят, какие методы в социологии лучше: количественные, то есть разного рода статистика, или качественные, вроде интервью и фокус-групп. Меня эти споры, не скрою, в немалой степени раздражают, чего я никогда и не скрывал, потому что не мыслил в терминах «истинной» науки или «не истинной», в зависимости от применяемого метода. Нужно и то и другое. Так и студентам — нужны разные навыки.

Мы что, по-прежнему будем делить всех на физиков и лириков? Одним нужно одно, другим — другое? Послушайте, цифра нужна всем. В 2017 году в Вышке была разработана программа Data Culture, которая предполагала, что специалисты с факультета компьютерных наук будут читать лекции по Machine Learning и Data Science на всех программах и на всех факультетах, включая философов и гуманитариев, у которых, кстати, есть целое направление Digital Humanities, цифровые гуманитарные науки. Это нужно всем, как и «мягкие» навыки коммуникации, просто в разном соотношении в зависимости от профиля обучения. Пропорции скиллов разные, но правило одно: плохо быть одноруким.

Хорош тот администратор, кто не любит администрировать

— Вы исследователь, преподаватель, управленец. Что для Вас самое важное и самое интересное в каждой из этих ипостасей?

— Последние 25 лет основное время у меня уходит на управленческие дела, хотя в душе́ я по-прежнему академик. Продолжаю заниматься исследованиями, в том числе эмпирическими, пишу статьи, книги, преподаю.

Я не обязан это делать, и если перестану, мне никто дурного слова не скажет, но стараюсь не пропускать ни одного занятия, потому что преподавание — это часть академической деятельности. Исследования позволяют удовлетворять природное любопытство — в одиночку либо в малой группе. Преподавание, напротив, побуждает к систематизации и живому общению. Но в целом академическая деятельность ортогональна администрированию, ибо требует не только большей свободы мысли, но и изрядного свободного времени на «отвлеченные» занятия.

Про администрирование, вспоминаю наш давний разговор с профессором Теодором Шаниным, основателем Московской высшей школы социальных и экономических наук, «Шанинки», к созданию которой я тоже причастен. Когда-то он хотел больше вовлечь меня в организационные дела, на что я сказал, что и так много чем руковожу и вообще не люблю администрировать. На это Шанин ответил: «Вы можете быть хорошим администратором как раз потому, что не любите администрировать».

Управление дает возможность решать практические задачи и видеть результаты не когда-нибудь потом, а сегодня-завтра. И быть причастным к крупным проектам — для меня это проект Высшей школы экономики.

Сейчас я бы не хотел заниматься чем-то одним, так быстро закиснешь. Стремление к чему-то большему придает также и устойчивости, спасает от кризиса жанра или, как теперь говорят, выгорания. Каждый человек хочет чего-то большего, чем ты сам. Но в одиночку этого не достичь, можно только через соучастие в чем-то большем, чем ты сам, — например, в проекте, который называется «Хороший Университет».

— Как человек не только университетский, но и библиотечный, не могу не спросить у Вас: какой должна быть библиотека в современном хорошем университете?

— Я, кстати, помимо прочего, координирую в университете еще и деятельность библиотеки, поэтому для меня это важный вопрос.

Понимание университетской библиотеки сложилось еще во времена моей работы в других университетах, и особенно повлиял период, когда создавалась «Шанинка». Система открытых полок, к которой сейчас многие привыкли, в свое время была революционным решением, и реализовали его именно в Московской высшей школе социальных и экономических наук. Когда тебе не через окошко выдают книги, а ты сам идешь вдоль полок и выбираешь литературу, и ее можно почитать в зале или даже взять домой поработать — это была принципиально новая идея.

Теодор Шанин говорил, что библиотека — это сердце университета, ее центр, всё остальное строится вокруг нее. В «Шанинке» так и было.

В Вышке мы потом тоже решили сделать библиотеку с открытыми полками, из-за чего было много споров. Многие считали, что книги будут воровать, вырывать из них страницы, но мы все же реализовали эту идею опять же потому, что не отказались от своих принципов.

Новую концепцию воплотили в жизнь под руководством директора библиотеки Натальи Максимовой, и сейчас в нашу Центральную библиотеку на Покровском бульваре постоянно ходят на «экскурсии», там можно увидеть и министров, и ректоров других университетов.

Рекомендации фильмов и книг от Вадима Радаева

Около 20 лет Вадим Радаев проводит в Вышке рождественский киносеминар. Ежегодно на нем обсуждаются важные темы и подходящие к ним фильмы. На основе этих семинаров Вадим Валерьевич написал книгу «Смотрим кино, понимаем жизнь. 19 социологических очерков». По просьбе Светланы Тюкиной автор рекомендует фильмы и книги для понимания современного общества и образования.

Фильмы

О том, куда движется современный университет, — мини-сериал «Кафедра» 2021 г.
О пандемии — фильм «Заражение» Стивена Содерберга, который за 10 лет до начала пандемии коронавируса предсказал во многих деталях, как может развиваться подобная ситуация.
О советском обществе — фильмы «Курьер» Карена Шахназарова, 1986 г., «Остановился поезд» Вадима Абдрашитова, 1982 г., «Территория», 1978 г. и новый фильм 2014 г.
О женских манипуляциях и уловках — «Прогулка», Алексей Учитель, 2003 г.
О мужской мифологии — «О чем говорят мужчины» с «Квартетом И».
О новом поколении — «Кислота», Александр Горчилин, 2018 г.
О стирании границ между частным и публичным — «Шоу Трумана» 1998 г., в котором предсказаны многие современные тренды до их возникновения.

Книги

В области социальных наук — «Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти», Шошана Зубофф.
По философии — «Красота», Роджер Скрутон.
По истории — «Люди на войне», Олег Будницкий.
Из этнографии — «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х», Роберт Гараев.
В жанре нон-фикшн — «Искусственный интеллект и мозг человека», Владимир Губайловский.

Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.

[ Рассылка ]

Каждую неделю — новый материал

Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, сенсационных научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.