4 июля в Ростове-на-Дону в рамках митапа #ИнженерыРешают лидер практики управления изменениями ИОТ-университета Александр Елисеенко провел дискуссию о проектном обучении с участием представителей нескольких университетов.
В дискуссии приняли участие директор Школы перспективных исследований (SAS) ТюмГУ Андрей Щербенок, начальник отдела акселерации и партнёрских программ технологического парка ТюмГУ Александр Ермаков, директор Евразийской политехнической школы УГНТУ Денис Гулин, директор института фундаментального образования УрФУ Николай Хлебников, директор Высшей инженерной школы ЧГУ Дарья Троешестова, главный конструктор конструкторского бюро медицинских изделий УОМЗ Алексей Чупов, специалист Центра индивидуализации образования МАИ Алена Хабичева, менеджер Центра индивидуализации образования МАИ София Кулагина.
- В современной практике в учебные планы все чаще включается строка под названием «проектная деятельность». Какая именно практика стоит за этим понятием? Какие варианты реализации могут быть? Есть ли разница между проектным обучением и проектной деятельностью студентов? Будем искать ответы на эти вопросы и обсудим возможности и ограничения двух подходов к обучению действием – «проектное обучение» и «проектная деятельность». Постараемся определить назначение каждого из них, место в образовательных программах и особенности организации. Уделим внимание практикам проектного обучения и проектной деятельности, с акцентом принципиальную разницу в образовательных программах с интегрированным проектным обучением или проектной деятельностью, - задал тон обсуждению Александр Елисеенко.
Директор Института опережающих технологий «Школа Икс» ДГТУ Павел Герасин подчеркнул, что проектное обучение выгодно университетам, но стоит на берегу оценивать все сложности: «В первую очередь, это большие ресурсы: человеческие, административные, финансовые. Это совет тем университетам, которые ещё не делали этих шагов или делали их, но лоскутно: нужно смотреть сразу системно смотреть на проблему и видеть, сколько там есть нюансов, которые не видны изначально, когда вы первый раз смотрите на эту задачу».
Как считают эксперты, проект – это ключевое, что делает из абитуриента инженера. Но анализ учебных планов показывает, как по-разному в педагогической практике реализуется это понимание – чаще всего просто вырезают там какое-то количество зачетных единиц или любых элементов и говорят: «А это проектное обучение». – «Очень хорошо. А правда ли?» – «Что за вопрос такой: а правда ли? Мы написали проектное обучение. Там студенты будут делать проекты». Очень понятная, привычная практика. Какие проекты? Что они будут делать? В проекте важно, чтобы они сделали прототип: поползло, поехало, полетело - какое-то изделие или какое-то решение нужно предложить, какая-то функция реализована, или же эти студенты вместе должны чему-то научиться. И важно, что не студентов чему-то учат, а они сами чему-то научатся.
Или же другая история. Человек, который задает вопросы: как вы видите проектную задачу? А какая там проблема? А что вы собираетесь делать здесь? И возникает противоречие, когда мы начинаем говорить про деятельность, которая напоминает проект, но в итоге страшная штука под названием педагогическая рефлексия из этой всей вещи выпадает.
Менеджер Центра индивидуализации образования МАИ София Кулагина отметила, что МАИ имеет опыт реализации и проектной деятельности, и проектного обучения, но в первую очередь вузу важен образовательный результат и минимальный продуктовый результат.
Главный конструктор конструкторского бюро медицинских изделий УОМЗ Алексей Чупов откликнулся на тему дискуссии: «Я как представитель индустрии являюсь потребителем обоих продуктов. Я пока вижу это для себя как пилотные проекты или как проверку гипотез. Чем мне такая концепция нравится на сегодня – тем, что она, во-первых, дает возможность на молодых, юных, еще не зашоренных, с очень широким скоупом ребятах отработать какую-то гипотезу или потребность. Они причем могут прийти с очень неожиданными результатами. С другой стороны, она как раз дает им право на ошибку, которого нет, если у тебя есть деньги, сроки, проект, в конце давай продукт. Я знаю, чем это кончается. Его делают преподаватели. В установленные сроки молодым, необстрелянным коллективом сделать нечто продуктовое и то, что можно продать конечному заказчику, чаще всего утопия. На самом деле есть три гипотезы, как их учить. Вторая гипотеза – что некий модерновый коллектив разрабатывает, а они уже идут по его стопам. Она мне не всегда близка. И третья гипотеза того, что мы их учим плавать по-спартански. И кто выплывет, тот выплывет. Все три имеют свои плюсы. Лейтмотив про образование упускать не стоит, потому что в целом за продуктовую и разработческую тему отвечаем мы. И в первую очередь мне, в том числе, интересны люди, но люди, которые умеют работать в команде, у которых сформированы практики работы с внешней информацией. Люди, которые подходят проектно к любой задаче. И это важно, потому что бóльшая часть студентов на сегодняшний день этого не умеет».
Александр Ермаков, начальник отдела акселерации и партнерских программ технологического парка ТюмГУ, куратор дисциплины «Управление проектами» в ядерной программе ТюмГУ так оценил итоги дискуссии: «Чем полезен круглый стол? Тем, что проектная деятельность – это же такое ругательство уже. Это некая совокупность разных видов деятельности, которая объединена одним термином. Причем иногда это абсолютно неадекватная деятельность. То есть проектная деятельность в школе не равна проектной деятельности в школе Х и не равна проектной деятельности в любом другом университете. И в этом ключевая сложность, что мы одним термином объединяем очень разные подходы. И иногда даже их отсутствие. Поэтому круглый стол помог внести ясность в то, что проектная деятельность очень разная и по-разному принимается. И из браунфилда и гринфилда выглядит абсолютно разным типом деятельности.
Ключевая мысль в том, что надо прежде всего понять, какую проблему вы решаете, создавая, внедряя проектную деятельность. Вы из какой позиции эту проблему решаете. Если это позиция изнутри гринфилда, это один вид деятельности и один вид практик. Если это позиция изнутри браунфилда, которая мыслит категориями экономии, категориями масштабирования, категориями образовательных результатов, особенно на первых годах обучения, это совсем другие инструменты, совсем другие подходы и совсем другие люди, которые все это делают».
Директор института фундаментального образования УрФУ Николай Хлебников считает: «Важный момент в прошедшей дискуссии – это то, что университеты начали различать проектное обучение как некую ячейку учебного плана и ее содержание. И задавать, соответственно, вопрос: что мы в эту ячейку кладем? Какие у этого образовательного процесса – каламбур – образовательные цели, как мы их достигаем. И какой вклад этот процесс делает как в становление студента, так и в какие-то содержательные проекты, исследовательские, продуктовые для университета».
Лидер практики управления изменениями ИОТ-университета Александр Елисеенко подытожил разговор: «Мы обсуждали несколько вопросов. Первый вопрос: проектное обучение или все-таки проектная деятельность? Какова роль образовательного и продуктового результата вот в этом процессе, когда группа студентов совместно должна что-то сделать, как-то отреагировать на проектную задачу. И мы обсуждали, а что же за проектные задачи бывают. Мы говорили о том, что для того чтобы обеспечить проектное обучение для тех, кто только-только начинает свой профессиональный образовательный путь, важно ставить задачи абсолютно настоящие. Не индустриальные маленькие, а задачи такие, которые будут побуждать их собирать все знание, которое они, вообще, получают в разных элементах своего образовательного пути. Из той же самой математики, из той же самой физики, других курсов и дисциплин, которые они проходят.
Мы очень подробно говорили про роль куратора, роль наставников в проектном обучении. Кто это такие? Отличается ли эта роль в проектном обучении, когда образовательный результат ведущий? А как она трансформируется, как меняется тогда, когда это проектная деятельность, и например, продуктовый результат ведущий? Что вторая часть – это скорее управление. И там уже не до образования. Это скорее всего похоже на стажировки, на полноценную работу студента над задачей. А вот в первой части это все-таки организация коммуникации, это поддержка, потому что команды будут испытывать трудности, проблемы. У них обязательно где-то случится кризис. И должен кто-то, кто старше, опытнее, их в этой истории поддержать. И в таком контексте, таком ключе мы договорились о том, что проектное обучение – это все-таки педагогическая технология, где должно быть много педагогики. Она дает образовательные результаты. А тогда когда уже студенты готовы и профессионально готовы, расширили свой кругозор до такого состояния, что они уже в состоянии решать профессиональные задачи, вот тогда место для проектной деятельности, где они соберут все свои знания, умения, навыки в деятельностный процесс с конкретным результатом».
Полностью материалы дискуссии будет представлены в соцсетях ИОТ-университета https://vk.com/iot_university
В дискуссии приняли участие директор Школы перспективных исследований (SAS) ТюмГУ Андрей Щербенок, начальник отдела акселерации и партнёрских программ технологического парка ТюмГУ Александр Ермаков, директор Евразийской политехнической школы УГНТУ Денис Гулин, директор института фундаментального образования УрФУ Николай Хлебников, директор Высшей инженерной школы ЧГУ Дарья Троешестова, главный конструктор конструкторского бюро медицинских изделий УОМЗ Алексей Чупов, специалист Центра индивидуализации образования МАИ Алена Хабичева, менеджер Центра индивидуализации образования МАИ София Кулагина.
- В современной практике в учебные планы все чаще включается строка под названием «проектная деятельность». Какая именно практика стоит за этим понятием? Какие варианты реализации могут быть? Есть ли разница между проектным обучением и проектной деятельностью студентов? Будем искать ответы на эти вопросы и обсудим возможности и ограничения двух подходов к обучению действием – «проектное обучение» и «проектная деятельность». Постараемся определить назначение каждого из них, место в образовательных программах и особенности организации. Уделим внимание практикам проектного обучения и проектной деятельности, с акцентом принципиальную разницу в образовательных программах с интегрированным проектным обучением или проектной деятельностью, - задал тон обсуждению Александр Елисеенко.
Директор Института опережающих технологий «Школа Икс» ДГТУ Павел Герасин подчеркнул, что проектное обучение выгодно университетам, но стоит на берегу оценивать все сложности: «В первую очередь, это большие ресурсы: человеческие, административные, финансовые. Это совет тем университетам, которые ещё не делали этих шагов или делали их, но лоскутно: нужно смотреть сразу системно смотреть на проблему и видеть, сколько там есть нюансов, которые не видны изначально, когда вы первый раз смотрите на эту задачу».
Как считают эксперты, проект – это ключевое, что делает из абитуриента инженера. Но анализ учебных планов показывает, как по-разному в педагогической практике реализуется это понимание – чаще всего просто вырезают там какое-то количество зачетных единиц или любых элементов и говорят: «А это проектное обучение». – «Очень хорошо. А правда ли?» – «Что за вопрос такой: а правда ли? Мы написали проектное обучение. Там студенты будут делать проекты». Очень понятная, привычная практика. Какие проекты? Что они будут делать? В проекте важно, чтобы они сделали прототип: поползло, поехало, полетело - какое-то изделие или какое-то решение нужно предложить, какая-то функция реализована, или же эти студенты вместе должны чему-то научиться. И важно, что не студентов чему-то учат, а они сами чему-то научатся.
Или же другая история. Человек, который задает вопросы: как вы видите проектную задачу? А какая там проблема? А что вы собираетесь делать здесь? И возникает противоречие, когда мы начинаем говорить про деятельность, которая напоминает проект, но в итоге страшная штука под названием педагогическая рефлексия из этой всей вещи выпадает.
Менеджер Центра индивидуализации образования МАИ София Кулагина отметила, что МАИ имеет опыт реализации и проектной деятельности, и проектного обучения, но в первую очередь вузу важен образовательный результат и минимальный продуктовый результат.
Главный конструктор конструкторского бюро медицинских изделий УОМЗ Алексей Чупов откликнулся на тему дискуссии: «Я как представитель индустрии являюсь потребителем обоих продуктов. Я пока вижу это для себя как пилотные проекты или как проверку гипотез. Чем мне такая концепция нравится на сегодня – тем, что она, во-первых, дает возможность на молодых, юных, еще не зашоренных, с очень широким скоупом ребятах отработать какую-то гипотезу или потребность. Они причем могут прийти с очень неожиданными результатами. С другой стороны, она как раз дает им право на ошибку, которого нет, если у тебя есть деньги, сроки, проект, в конце давай продукт. Я знаю, чем это кончается. Его делают преподаватели. В установленные сроки молодым, необстрелянным коллективом сделать нечто продуктовое и то, что можно продать конечному заказчику, чаще всего утопия. На самом деле есть три гипотезы, как их учить. Вторая гипотеза – что некий модерновый коллектив разрабатывает, а они уже идут по его стопам. Она мне не всегда близка. И третья гипотеза того, что мы их учим плавать по-спартански. И кто выплывет, тот выплывет. Все три имеют свои плюсы. Лейтмотив про образование упускать не стоит, потому что в целом за продуктовую и разработческую тему отвечаем мы. И в первую очередь мне, в том числе, интересны люди, но люди, которые умеют работать в команде, у которых сформированы практики работы с внешней информацией. Люди, которые подходят проектно к любой задаче. И это важно, потому что бóльшая часть студентов на сегодняшний день этого не умеет».
Александр Ермаков, начальник отдела акселерации и партнерских программ технологического парка ТюмГУ, куратор дисциплины «Управление проектами» в ядерной программе ТюмГУ так оценил итоги дискуссии: «Чем полезен круглый стол? Тем, что проектная деятельность – это же такое ругательство уже. Это некая совокупность разных видов деятельности, которая объединена одним термином. Причем иногда это абсолютно неадекватная деятельность. То есть проектная деятельность в школе не равна проектной деятельности в школе Х и не равна проектной деятельности в любом другом университете. И в этом ключевая сложность, что мы одним термином объединяем очень разные подходы. И иногда даже их отсутствие. Поэтому круглый стол помог внести ясность в то, что проектная деятельность очень разная и по-разному принимается. И из браунфилда и гринфилда выглядит абсолютно разным типом деятельности.
Ключевая мысль в том, что надо прежде всего понять, какую проблему вы решаете, создавая, внедряя проектную деятельность. Вы из какой позиции эту проблему решаете. Если это позиция изнутри гринфилда, это один вид деятельности и один вид практик. Если это позиция изнутри браунфилда, которая мыслит категориями экономии, категориями масштабирования, категориями образовательных результатов, особенно на первых годах обучения, это совсем другие инструменты, совсем другие подходы и совсем другие люди, которые все это делают».
Директор института фундаментального образования УрФУ Николай Хлебников считает: «Важный момент в прошедшей дискуссии – это то, что университеты начали различать проектное обучение как некую ячейку учебного плана и ее содержание. И задавать, соответственно, вопрос: что мы в эту ячейку кладем? Какие у этого образовательного процесса – каламбур – образовательные цели, как мы их достигаем. И какой вклад этот процесс делает как в становление студента, так и в какие-то содержательные проекты, исследовательские, продуктовые для университета».
Лидер практики управления изменениями ИОТ-университета Александр Елисеенко подытожил разговор: «Мы обсуждали несколько вопросов. Первый вопрос: проектное обучение или все-таки проектная деятельность? Какова роль образовательного и продуктового результата вот в этом процессе, когда группа студентов совместно должна что-то сделать, как-то отреагировать на проектную задачу. И мы обсуждали, а что же за проектные задачи бывают. Мы говорили о том, что для того чтобы обеспечить проектное обучение для тех, кто только-только начинает свой профессиональный образовательный путь, важно ставить задачи абсолютно настоящие. Не индустриальные маленькие, а задачи такие, которые будут побуждать их собирать все знание, которое они, вообще, получают в разных элементах своего образовательного пути. Из той же самой математики, из той же самой физики, других курсов и дисциплин, которые они проходят.
Мы очень подробно говорили про роль куратора, роль наставников в проектном обучении. Кто это такие? Отличается ли эта роль в проектном обучении, когда образовательный результат ведущий? А как она трансформируется, как меняется тогда, когда это проектная деятельность, и например, продуктовый результат ведущий? Что вторая часть – это скорее управление. И там уже не до образования. Это скорее всего похоже на стажировки, на полноценную работу студента над задачей. А вот в первой части это все-таки организация коммуникации, это поддержка, потому что команды будут испытывать трудности, проблемы. У них обязательно где-то случится кризис. И должен кто-то, кто старше, опытнее, их в этой истории поддержать. И в таком контексте, таком ключе мы договорились о том, что проектное обучение – это все-таки педагогическая технология, где должно быть много педагогики. Она дает образовательные результаты. А тогда когда уже студенты готовы и профессионально готовы, расширили свой кругозор до такого состояния, что они уже в состоянии решать профессиональные задачи, вот тогда место для проектной деятельности, где они соберут все свои знания, умения, навыки в деятельностный процесс с конкретным результатом».
Полностью материалы дискуссии будет представлены в соцсетях ИОТ-университета https://vk.com/iot_university
