Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.
Отправляя форму, вы принимаете условия политики конфиденциальности.
«Университет вынужден завоевывать рынки в новых экономических условиях»
Интервью с ректором Грозненского государственного нефтяного технического университета имени академика М. Д. Миллионщикова Магомедом Минцаевым.
Как находить ключевых партнеров для «Передовой инженерной школы» и почему заказчикам нужен не лабораторный образец изделия, а готовая испытанная разработка? О сложностях в завоевании рынка индустрии мы поговорили с ректором Грозненского государственного нефтяного технического университета имени академика М. Д. Миллионщикова.
Заказчикам нужен испытанный опытный образец
«Вопрос: сколько у нашей ПИШ будет новых партнеров, что они готовы будут вкладывать и какие конкретно продукты будут у нас заказывать, будет зависеть от того, насколько университет качественно отработает задачи первого года реализации проекта».
— Магомед Шавалович, в стратегии развития Вы делаете ставку на вклад университета в отрасли зеленого строительства, энергетики, экологической безопасности и цифровой трансформации. Какие новые продукты для этих отраслей готов разработать ГГНТУ?
— Большой продуктовый потенциал мы заложили в открытую в университете «Передовую инженерную школу», потому что там — и наука, и образование, и возможность создавать реальные продукты, на которых параллельно можно обучать высококвалифицированных инженеров. В ПИШ мы намерены реализовать несколько проектов, по которым к 2026–2027 гг. рассчитываем получить опытные образцы.
К примеру, вы спросили про энергетику. Мы сделали акцент на зеленую энергетику в части использования местных термальных вод. Чечня — уникальный регион, где представлены практически все возобновляемые ресурсы, включая геотермальные источники. Природа наделила нас редким теплоэнергетическим ресурсом, и мы как университет должны были этим воспользоваться, тем более что наш вуз занимался освоением этого потенциала с 1970-х годов. Пришло время подхватить это направление уже на современном этапе развития, в рамках «Передовой инженерной школы».
Мы планируем разработать установку для генерации электроэнергии мощностью не менее 120 киловатт на геотермальном месторождении, где температура воды достигает 95 градусов и не образуется пара, который мог бы вращать турбину. Это низкопотенциальный ресурс для получения электрической энергии с не самым высоким КПД, но зато для его работы используется термальная вода, которая идет буквально из-под земли. Расходы на добычу термальной воды относительно невысокие с учетом того, что в регионе имеется огромный парк обводненных нефтяных скважин, которые также могут быть успешно переведены в статус термальных.
Подобные установки производят в Европе, в других странах мира, но в России в их разработку до недавнего времени не вкладывались, поскольку у нас большие углеводородные запасы. Тем не менее, в таких труднодоступных регионах, как Камчатка и Сахалин, богатых геотермальными источниками, такое оборудование может быть востребовано. Мы поставили перед собой задачу сделать опытный образец и подготовить соответствующую документацию. Насчет серийного производства нужно будет договариваться с заводами-изготовителями.
— Получается, пока есть потенциально заинтересованные в этой разработке компании, но не конкретные заказчики — индустриальные партнеры, которые приходят в университет с заказами?
Конкретный заказчик есть, но это небольшая местная компания. Большие холдинги, хоть и заинтересованы в таком оборудовании, но на текущей стадии, пока они не увидят опытный испытанный образец, не готовы вкладываться в столь рискованные опытно-конструкторские работы.
— Поделитесь, пожалуйста, как Вы находили ключевых партнеров для ПИШ? Сложно ли было договариваться о сотрудничестве? Участвуют ли они в контроле за реализацией проектов?
— Мы с вами до начала интервью договорились, что у нас будет честный, открытый разговор, поэтому я не буду умалчивать о том, что к нашему университету сейчас есть определенное недоверие со стороны крупных компаний. Они пока сомневаются, что Грозненский государственный нефтяной технический университет способен выдать качественный продукт такого же уровня, как вузы с известными надежными брендами — вроде МГТУ им. Н. Э. Баумана, Московского или Санкт-Петербургского Политеха, где годами формировались инженерные школы. Но мы понемногу завоевываем это доверие, хотя вопрос, надо прямо сказать, небыстрый. На этом рынке действительно сложно заработать себе имя.
Из-за событий в Чеченской Республике мы на 20 лет, вплоть до начала 2000-х годов, вообще выпали из сферы образовательных и научно-технических услуг. Теперь мы вынуждены завоевывать эти рынки в новых экономических условиях, а не как это было раньше — в рамках госплана. В каждом нефтедобывающем регионе страны есть как минимум один, а где-то и по два-три университета, которые очень активно развивались все эти годы, а мы сейчас их догоняем.
В части решения сложных научно-технических задач ориентируемся на Юг России, постепенно переходя на более высокий уровень в масштабах страны, а по каким-то отдельным направлениям — на мировой уровень. Из наиболее серьезных и сложных реализованных региональных проектов можно отметить наше участие в части научно-технического сопровождения проектов строительства всесезонного горнолыжного комплекса «Ведучи», Грозненской ТЭЦ, гидроэлектростанций «Башенная» и «Нихалойская» и еще ряда крупных инвестиционных проектов. При этом при выполнении инженерных изысканий в сложнейших горных условиях при проектировании ГЭС заказчиком выступила компания ПАО «Русгидро» с высоким стандартом качества к выполняемым университетом работам.
Таким образом, сколько у нашей ПИШ будет новых партнеров, что они готовы будут вкладывать и какие конкретно продукты будут у нас заказывать, будет зависеть от того, насколько университет качественно отработает задачи первого года реализации проекта.
— Большой продуктовый потенциал мы заложили в открытую в университете «Передовую инженерную школу», потому что там — и наука, и образование, и возможность создавать реальные продукты, на которых параллельно можно обучать высококвалифицированных инженеров. В ПИШ мы намерены реализовать несколько проектов, по которым к 2026–2027 гг. рассчитываем получить опытные образцы.
К примеру, вы спросили про энергетику. Мы сделали акцент на зеленую энергетику в части использования местных термальных вод. Чечня — уникальный регион, где представлены практически все возобновляемые ресурсы, включая геотермальные источники. Природа наделила нас редким теплоэнергетическим ресурсом, и мы как университет должны были этим воспользоваться, тем более что наш вуз занимался освоением этого потенциала с 1970-х годов. Пришло время подхватить это направление уже на современном этапе развития, в рамках «Передовой инженерной школы».
Мы планируем разработать установку для генерации электроэнергии мощностью не менее 120 киловатт на геотермальном месторождении, где температура воды достигает 95 градусов и не образуется пара, который мог бы вращать турбину. Это низкопотенциальный ресурс для получения электрической энергии с не самым высоким КПД, но зато для его работы используется термальная вода, которая идет буквально из-под земли. Расходы на добычу термальной воды относительно невысокие с учетом того, что в регионе имеется огромный парк обводненных нефтяных скважин, которые также могут быть успешно переведены в статус термальных.
Подобные установки производят в Европе, в других странах мира, но в России в их разработку до недавнего времени не вкладывались, поскольку у нас большие углеводородные запасы. Тем не менее, в таких труднодоступных регионах, как Камчатка и Сахалин, богатых геотермальными источниками, такое оборудование может быть востребовано. Мы поставили перед собой задачу сделать опытный образец и подготовить соответствующую документацию. Насчет серийного производства нужно будет договариваться с заводами-изготовителями.
— Получается, пока есть потенциально заинтересованные в этой разработке компании, но не конкретные заказчики — индустриальные партнеры, которые приходят в университет с заказами?
Конкретный заказчик есть, но это небольшая местная компания. Большие холдинги, хоть и заинтересованы в таком оборудовании, но на текущей стадии, пока они не увидят опытный испытанный образец, не готовы вкладываться в столь рискованные опытно-конструкторские работы.
— Поделитесь, пожалуйста, как Вы находили ключевых партнеров для ПИШ? Сложно ли было договариваться о сотрудничестве? Участвуют ли они в контроле за реализацией проектов?
— Мы с вами до начала интервью договорились, что у нас будет честный, открытый разговор, поэтому я не буду умалчивать о том, что к нашему университету сейчас есть определенное недоверие со стороны крупных компаний. Они пока сомневаются, что Грозненский государственный нефтяной технический университет способен выдать качественный продукт такого же уровня, как вузы с известными надежными брендами — вроде МГТУ им. Н. Э. Баумана, Московского или Санкт-Петербургского Политеха, где годами формировались инженерные школы. Но мы понемногу завоевываем это доверие, хотя вопрос, надо прямо сказать, небыстрый. На этом рынке действительно сложно заработать себе имя.
Из-за событий в Чеченской Республике мы на 20 лет, вплоть до начала 2000-х годов, вообще выпали из сферы образовательных и научно-технических услуг. Теперь мы вынуждены завоевывать эти рынки в новых экономических условиях, а не как это было раньше — в рамках госплана. В каждом нефтедобывающем регионе страны есть как минимум один, а где-то и по два-три университета, которые очень активно развивались все эти годы, а мы сейчас их догоняем.
В части решения сложных научно-технических задач ориентируемся на Юг России, постепенно переходя на более высокий уровень в масштабах страны, а по каким-то отдельным направлениям — на мировой уровень. Из наиболее серьезных и сложных реализованных региональных проектов можно отметить наше участие в части научно-технического сопровождения проектов строительства всесезонного горнолыжного комплекса «Ведучи», Грозненской ТЭЦ, гидроэлектростанций «Башенная» и «Нихалойская» и еще ряда крупных инвестиционных проектов. При этом при выполнении инженерных изысканий в сложнейших горных условиях при проектировании ГЭС заказчиком выступила компания ПАО «Русгидро» с высоким стандартом качества к выполняемым университетом работам.
Таким образом, сколько у нашей ПИШ будет новых партнеров, что они готовы будут вкладывать и какие конкретно продукты будут у нас заказывать, будет зависеть от того, насколько университет качественно отработает задачи первого года реализации проекта.
О сетевом взаимодействии и конкуренции с онлайн-платформами
«Онлайн-обучение критикуют за то, что с его помощью не подготовить инженера, но ведь и на технических направлениях в вузе есть дисциплины, которые не сильно пострадают, если их перевести в онлайн-формат».
— Поговорим об образовательной модели в ГГНТУ. Вы нацелены на проектно-ориентированное обучение и используете, в частности, перевернутый учебный план. Поясните, пожалуйста, как это реализуется на практике?
— Всё началось с того, что мы решили каждый год направлять на обучение в Школу Сколково по одному проректору. У одного из них на курсе был интересный проект, связанный с так называемым перевернутым учебным планом, и он предложил попробовать реализовать эту идею в ГГНТУ. Скажу честно, поначалу я с большой настороженностью отнесся к этому предложению: все-таки это своего рода эксперимент в живом университете. И всё же после обсуждения с экспертами мы решили попробовать отпилотировать этот подход в нашем институте прикладных информационных технологий — там в этом формате действительно есть логика.
Многие студенты-айтишники уже с первого-второго курса начинают писать программы, работают на фрилансе, и им становится скучно учиться в университете. Преподаватель читает базовые лекции, а они уже пишут код на высокоуровневых языках. Чтобы как-то удержать этих студентов, вернуть им заинтересованность в учебе, в рамках перевернутых учебных планов мы начали, вместо базовых лекций, со второго курса включать в расписание специальные дисциплины и обучать их конкретным языкам программирования, чтобы они могли создавать собственные продукты, которые им интересны. Общеобразовательные дисциплины им дочитывают уже на старших курсах. Проект реализуется второй год, и пока отзывы от студентов и преподавателей положительные.
— Всё началось с того, что мы решили каждый год направлять на обучение в Школу Сколково по одному проректору. У одного из них на курсе был интересный проект, связанный с так называемым перевернутым учебным планом, и он предложил попробовать реализовать эту идею в ГГНТУ. Скажу честно, поначалу я с большой настороженностью отнесся к этому предложению: все-таки это своего рода эксперимент в живом университете. И всё же после обсуждения с экспертами мы решили попробовать отпилотировать этот подход в нашем институте прикладных информационных технологий — там в этом формате действительно есть логика.
Многие студенты-айтишники уже с первого-второго курса начинают писать программы, работают на фрилансе, и им становится скучно учиться в университете. Преподаватель читает базовые лекции, а они уже пишут код на высокоуровневых языках. Чтобы как-то удержать этих студентов, вернуть им заинтересованность в учебе, в рамках перевернутых учебных планов мы начали, вместо базовых лекций, со второго курса включать в расписание специальные дисциплины и обучать их конкретным языкам программирования, чтобы они могли создавать собственные продукты, которые им интересны. Общеобразовательные дисциплины им дочитывают уже на старших курсах. Проект реализуется второй год, и пока отзывы от студентов и преподавателей положительные.
— Еще одно направление, которому Вы уделяете заметное внимание, — это развитие сетевых форм взаимодействия с другими вузами, со взаимным признанием курсов и программ обучения. Преимущества такого сотрудничества очевидны. А вот с какими сложностями может столкнуться вуз при реализации подобной формы работы?
— Вокруг сетевых форм межвузовского взаимодействия сейчас много хайпа и разной информации, но очень мало образовательных организаций, которые бы указывали себя совместно в одном дипломе либо параллельно выдавали два диплома одновременно. Я еще ни разу не видел реального диплома, в котором было бы написано, что его выдали две сотрудничающие организации, хотя, возможно, какие-то университеты и реализуют такой подход.
К примеру, у нас в рамках одной совместной образовательной программы технические дисциплины читают преподаватели из ГГНТУ, а управленческие — специалисты из Государственного университета управления из Москвы. Студенты этого направления получат один диплом, ценность которого заключается в том, что в нем будет отмечено: выпускник учился параллельно в двух вузах. Мы же хотим попробовать в этой концепции реализовать сетевую программу, по которой параллельно можно получить два образования за один и тот же срок и, соответственно, два диплома. Но тут появляются другие сложности. Может ли студент учиться на бюджетной форме одновременно в двух вузах? Может ли он параллельно учиться в двух университетах очно с учетом того, что запрета в чистом виде нет, при условии, что второе очное образование на контрактной основе? Нормативка говорит, что на бюджетной основе в двух университетах обучаться нельзя. В таком случае встает вопрос стоимости второго контрактного обучения в сетевом варианте, так как стоимость обучения в участвующих в сети вузов будет отличаться. Аналогичных вопросов на рабочем уровне появляется много в случае реализации сетевых программ, и эти вопросы требуют системного решения.
Все это приводит к необходимости постоянных переговоров с другими университетами, решению коллизий в количестве часов на преподаваемые дисциплины, в оплате труда преподавателей, особенно если они из разных регионов с разной экономикой. Поэтому мы сейчас активно ищем наиболее комфортные, минимально бюрократизированные формы сетевого взаимодействия и знаем, что в Минобрнауки над этим вопросом работают и есть даже отдельная рабочая группа.
— Вы планируете увеличить количество открытых онлайн-курсов и обучающихся на дистанционных формах обучения. К 2032 г. онлайн-технологии Вы намерены использовать в 60% учебных курсов вуза. К какому количеству студентов, обучающихся онлайн, Вы стремитесь?
— Онлайн-обучение, хоть и вызывает споры с точки зрения качества, но, как мы видим, по факту активно развивается. Крупнейшие образовательные платформы предлагают множество разных проектов и продуктов и уже переходят на уровень высшего образования. Если до недавнего времени онлайн можно было обучаться только на ДПО, то теперь EdTech вместе с вузами готовит бакалавров, и количество студентов, которые работают с этими платформами, растет многократно.
Этот рынок предлагает актуальные востребованные решения, и мы, вузы, на их фоне, конечно, менее поворотливы. Нам тоже нужно изучать эти продукты, думать, что мы можем предложить, не ухудшив качества образования.
Онлайн-обучение критикуют за то, что с его помощью не подготовить инженера, но ведь и на технических направлениях в вузе есть дисциплины, которые не сильно пострадают, если их перевести в онлайн-формат. Речь же идет не про целую программу, а лишь про отдельные предметы. К примеру, мы перевели в онлайн 16 дисциплин — лекций. Если историк читает одну и ту же лекцию для 50 групп, гораздо удобнее было качественно оцифровать эту лекцию, чтобы студенты могли ее послушать, когда и где им удобно.
Сейчас на цифровой платформе у нас зарегистрировано 1000 человек, мы планируем увеличить эту цифру до 10–20 тысяч. Для этого нам нужна соответствующая ИТ-инфраструктура и техническая поддержка минимум из сотни специалистов.
Другой вопрос, который нужно решить университету, — это поддержать наших преподавателей в формировании цифрового актива курсов. Создание электронного курса у нас включено в эффективный контракт, каждый ЭУК оплачивается. Сейчас мы стимулируем преподавателей увеличивать количество онлайн-курсов, стараемся до каждого донести, что это не повод для опасений, а реальный инструмент работы и заработка. Многие педагоги переживали, что лишатся работы из-за того, что у вуза будут записанные занятия, и потребность в их живом преподавании отпадет. Я лично разъяснял, что университет заинтересован развивать собственную цифровую платформу, иначе мы проиграем в конкурентной борьбе с EdTech-площадками, что на этом продукте мы сможем зарабатывать в том числе и внебюджетные средства, а это — залог нашей общей финансовой устойчивости. И университет не только никого не увольняет, а наоборот — платит за эти курсы и готов поддерживать их разработку.
— Вокруг сетевых форм межвузовского взаимодействия сейчас много хайпа и разной информации, но очень мало образовательных организаций, которые бы указывали себя совместно в одном дипломе либо параллельно выдавали два диплома одновременно. Я еще ни разу не видел реального диплома, в котором было бы написано, что его выдали две сотрудничающие организации, хотя, возможно, какие-то университеты и реализуют такой подход.
К примеру, у нас в рамках одной совместной образовательной программы технические дисциплины читают преподаватели из ГГНТУ, а управленческие — специалисты из Государственного университета управления из Москвы. Студенты этого направления получат один диплом, ценность которого заключается в том, что в нем будет отмечено: выпускник учился параллельно в двух вузах. Мы же хотим попробовать в этой концепции реализовать сетевую программу, по которой параллельно можно получить два образования за один и тот же срок и, соответственно, два диплома. Но тут появляются другие сложности. Может ли студент учиться на бюджетной форме одновременно в двух вузах? Может ли он параллельно учиться в двух университетах очно с учетом того, что запрета в чистом виде нет, при условии, что второе очное образование на контрактной основе? Нормативка говорит, что на бюджетной основе в двух университетах обучаться нельзя. В таком случае встает вопрос стоимости второго контрактного обучения в сетевом варианте, так как стоимость обучения в участвующих в сети вузов будет отличаться. Аналогичных вопросов на рабочем уровне появляется много в случае реализации сетевых программ, и эти вопросы требуют системного решения.
Все это приводит к необходимости постоянных переговоров с другими университетами, решению коллизий в количестве часов на преподаваемые дисциплины, в оплате труда преподавателей, особенно если они из разных регионов с разной экономикой. Поэтому мы сейчас активно ищем наиболее комфортные, минимально бюрократизированные формы сетевого взаимодействия и знаем, что в Минобрнауки над этим вопросом работают и есть даже отдельная рабочая группа.
— Вы планируете увеличить количество открытых онлайн-курсов и обучающихся на дистанционных формах обучения. К 2032 г. онлайн-технологии Вы намерены использовать в 60% учебных курсов вуза. К какому количеству студентов, обучающихся онлайн, Вы стремитесь?
— Онлайн-обучение, хоть и вызывает споры с точки зрения качества, но, как мы видим, по факту активно развивается. Крупнейшие образовательные платформы предлагают множество разных проектов и продуктов и уже переходят на уровень высшего образования. Если до недавнего времени онлайн можно было обучаться только на ДПО, то теперь EdTech вместе с вузами готовит бакалавров, и количество студентов, которые работают с этими платформами, растет многократно.
Этот рынок предлагает актуальные востребованные решения, и мы, вузы, на их фоне, конечно, менее поворотливы. Нам тоже нужно изучать эти продукты, думать, что мы можем предложить, не ухудшив качества образования.
Онлайн-обучение критикуют за то, что с его помощью не подготовить инженера, но ведь и на технических направлениях в вузе есть дисциплины, которые не сильно пострадают, если их перевести в онлайн-формат. Речь же идет не про целую программу, а лишь про отдельные предметы. К примеру, мы перевели в онлайн 16 дисциплин — лекций. Если историк читает одну и ту же лекцию для 50 групп, гораздо удобнее было качественно оцифровать эту лекцию, чтобы студенты могли ее послушать, когда и где им удобно.
Сейчас на цифровой платформе у нас зарегистрировано 1000 человек, мы планируем увеличить эту цифру до 10–20 тысяч. Для этого нам нужна соответствующая ИТ-инфраструктура и техническая поддержка минимум из сотни специалистов.
Другой вопрос, который нужно решить университету, — это поддержать наших преподавателей в формировании цифрового актива курсов. Создание электронного курса у нас включено в эффективный контракт, каждый ЭУК оплачивается. Сейчас мы стимулируем преподавателей увеличивать количество онлайн-курсов, стараемся до каждого донести, что это не повод для опасений, а реальный инструмент работы и заработка. Многие педагоги переживали, что лишатся работы из-за того, что у вуза будут записанные занятия, и потребность в их живом преподавании отпадет. Я лично разъяснял, что университет заинтересован развивать собственную цифровую платформу, иначе мы проиграем в конкурентной борьбе с EdTech-площадками, что на этом продукте мы сможем зарабатывать в том числе и внебюджетные средства, а это — залог нашей общей финансовой устойчивости. И университет не только никого не увольняет, а наоборот — платит за эти курсы и готов поддерживать их разработку.
— Магомед Шавалович, какой проект или изменение Вы считаете на сегодняшний день главным за период Вашего руководства университетом?
— Содержательную часть в вузе мы прорывным образом не изменили — этот вопрос решается постепенно, а вот инфраструктурная часть, я считаю, за пять лет существенно преобразилась. За небольшой срок у нас появилось большое количество компьютерной техники, лабораторного и исследовательского оборудования, а также коворкингов, спортивных и воркаут-площадок, которые сейчас очень востребованы среди студентов. Вообще сегодняшние студенты довольно требовательны к условиям, которые им предоставляет университет. Им важно, чтобы не только было интересно учиться, но и чтобы в вузе были комфортная среда, инфраструктура. Чтобы выдерживать конкуренцию и привлекать талантливых студентов, «звездочек», мы постоянно должны быть в форме, потому что другие университеты тоже уделяют этому вопросу много внимания.
Еще мы завершили вторую очередь строительства нового здания в центре города, начали цифровую трансформацию: создали электронные образовательные сервисы для студентов, электронные кабинеты, расписание. Планируем также оцифровать все хозяйственные процессы, сократив до минимума бумажную бюрократию. Работы еще предстоит много.
— Содержательную часть в вузе мы прорывным образом не изменили — этот вопрос решается постепенно, а вот инфраструктурная часть, я считаю, за пять лет существенно преобразилась. За небольшой срок у нас появилось большое количество компьютерной техники, лабораторного и исследовательского оборудования, а также коворкингов, спортивных и воркаут-площадок, которые сейчас очень востребованы среди студентов. Вообще сегодняшние студенты довольно требовательны к условиям, которые им предоставляет университет. Им важно, чтобы не только было интересно учиться, но и чтобы в вузе были комфортная среда, инфраструктура. Чтобы выдерживать конкуренцию и привлекать талантливых студентов, «звездочек», мы постоянно должны быть в форме, потому что другие университеты тоже уделяют этому вопросу много внимания.
Еще мы завершили вторую очередь строительства нового здания в центре города, начали цифровую трансформацию: создали электронные образовательные сервисы для студентов, электронные кабинеты, расписание. Планируем также оцифровать все хозяйственные процессы, сократив до минимума бумажную бюрократию. Работы еще предстоит много.
Беседовали: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова
Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.
[ Рассылка ]
Подписаться на рассылку
Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми получать актуальную информацию о высшем образовании от руководства учебных и научных организаций, экспертов в области высшего образования и представителей профильных министерств.