Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.
Отправляя форму, вы принимаете условия политики конфиденциальности.
«В основе творческого образования — не технология, а Мастер»
Интервью с и. о. ректора Челябинского государственного института культуры Сергеем Синецким.
Руководитель ЧГИК делится своими рассуждениями о ценности классического творческого образования, преемственности в педагогике, обучении в цифровую эпоху и будущем человечества.
Человеческий фактор в творческом коллективе
— Сергей Борисович, Вы были представлены коллективу института как и. о. ректора в августе 2022 года. 20 лет до Вас институтом руководил профессор В. Я. Рушанин. Многие годы вуз возглавлял первый его ректор П. В. Сапронов, а после него 23 года ректором был А. П. Грай. Вы стали управлять коллективом, который не привык к частой смене ректоров, где каждый руководитель — это целая эпоха. Создает ли это для Вас сложности?
— Если ответить на Ваш вопрос коротко и односложно, то нет, не создает. Считаю, что вузу повезло в том, что у нас не было частой смены руководителей, и каждый ректор, как Вы точно сказали, был отдельной эпохой. Благодаря этому в институте сформировалась устойчивая корпоративная культура. Мне достался хорошо отлаженный, работоспособный административный механизм, и в общем-то нет смысла его существенно менять.
В модернизации нуждаются другие сферы, начиная от учебных планов и заканчивая организацией труда. В частности, вуз должен быстро адаптироваться к тому, что скорости и объемы входящей информации увеличиваются с каждым месяцем и перестают вписываться в установленные рамки рабочего времени. Не все в административном аппарате к этому готовы, и мне как руководителю нужно с этим работать.
— Получается, от предыдущего ректора Вам достался не только управленческий аппарат, но и дополнительное бремя ответственности: тоже становиться эпохой.
— Хотелось бы сказать, какой солдат не мечтает стать генералом, но сейчас для меня главное — работать, в том числе на серьезную перспективу. Никто из моих предшественников не собирался становиться эпохой. Думаю, каждый из них точно так же старался добросовестно исполнять свои каждодневные рутинные задачи, и сейчас нужно не разрушить то, что было создано до меня. Все модернизации и улучшения, которые мы планируем с нашей командой, должны быть проведены аккуратно, со всей бережностью к 55-летней истории института.
В то же время нельзя заблуждаться насчет неизбежных изменений. Мы живем в эпоху перемен и должны не просто в ней выжить, но использовать открывающиеся возможности. Новая программа развития вуза будет не просто амбициозной. Она разрабатывается с учетом современных реалий. Планирую ее представить в апреле 2023 года.
— В одном интервью Вы сказали: «Известно, что даже в формальных организациях процессы управления нередко затруднены в силу так называемого человеческого фактора, а социокультурная сфера — это, собственно, и есть принципиально саморегулируемый конгломерат „человеческих факторов“». Вы для себя выработали какие-либо принципы работы с творческим коллективом, чтобы человеческий фактор в нем не перевешивал выполнение основных задач вуза?
— Так сложилось, что я первый выпускник Челябинского института культуры, который его возглавил. Я помню педагогов, которые здесь работали, когда я сам был студентом, некоторые из них преподают в вузе с его основания, со многими из коллег мы трудимся вместе не один десяток лет, так что большинство преподавателей я знаю не только по анкете из управления кадров. Почти за каждой фамилией передо мной открывается какая-то неформальная история, репутация, различные жизненные сюжеты, круг друзей, критиков, особенности образа жизни. Всё то, чего обычно не видно в административных отношениях. А я прекрасно знаю, кто какой путь прошел, благодаря чему у меня, надеюсь, получается принимать более выверенные кадровые решения.
В руководящей работе я придерживаюсь принципа: важно использовать сильные стороны человека. У нас есть преподаватели — известные ученые, признанные мастера, но не все они склонны к рутинной методической работе. Она включает огромное количество цифр, таблиц, отчетов, а многие деятели искусств зачастую всего этого сторонятся. Представьте себе пианиста, которому надо заполнять какие-то шаблоны документов. А бывает и наоборот: преподаватель с удовольствием занимается методической работой и менее склонен к творчеству. Я стараюсь распределять рабочие функции с учетом предрасположенности каждого конкретного сотрудника.
В творческом вузе, как Вы верно заметили, особая аура: это и артистическая среда, и собственное закулисье, и множество амбиций. При всей сложности характеров такие личности нельзя подавлять. Нужно придумать, как каждого из них со всем спектром его талантов включить в жизнь института.
Мой важнейший принцип: каждый человек ценен по-своему, и ни в коем случае не надо тратить усилия на административное внедрение единых для всех требований. Трудовую дисциплину и корпоративные предписания это не отменяет, но стратегическая позиция у нас именно такая.
— Если ответить на Ваш вопрос коротко и односложно, то нет, не создает. Считаю, что вузу повезло в том, что у нас не было частой смены руководителей, и каждый ректор, как Вы точно сказали, был отдельной эпохой. Благодаря этому в институте сформировалась устойчивая корпоративная культура. Мне достался хорошо отлаженный, работоспособный административный механизм, и в общем-то нет смысла его существенно менять.
В модернизации нуждаются другие сферы, начиная от учебных планов и заканчивая организацией труда. В частности, вуз должен быстро адаптироваться к тому, что скорости и объемы входящей информации увеличиваются с каждым месяцем и перестают вписываться в установленные рамки рабочего времени. Не все в административном аппарате к этому готовы, и мне как руководителю нужно с этим работать.
— Получается, от предыдущего ректора Вам достался не только управленческий аппарат, но и дополнительное бремя ответственности: тоже становиться эпохой.
— Хотелось бы сказать, какой солдат не мечтает стать генералом, но сейчас для меня главное — работать, в том числе на серьезную перспективу. Никто из моих предшественников не собирался становиться эпохой. Думаю, каждый из них точно так же старался добросовестно исполнять свои каждодневные рутинные задачи, и сейчас нужно не разрушить то, что было создано до меня. Все модернизации и улучшения, которые мы планируем с нашей командой, должны быть проведены аккуратно, со всей бережностью к 55-летней истории института.
В то же время нельзя заблуждаться насчет неизбежных изменений. Мы живем в эпоху перемен и должны не просто в ней выжить, но использовать открывающиеся возможности. Новая программа развития вуза будет не просто амбициозной. Она разрабатывается с учетом современных реалий. Планирую ее представить в апреле 2023 года.
— В одном интервью Вы сказали: «Известно, что даже в формальных организациях процессы управления нередко затруднены в силу так называемого человеческого фактора, а социокультурная сфера — это, собственно, и есть принципиально саморегулируемый конгломерат „человеческих факторов“». Вы для себя выработали какие-либо принципы работы с творческим коллективом, чтобы человеческий фактор в нем не перевешивал выполнение основных задач вуза?
— Так сложилось, что я первый выпускник Челябинского института культуры, который его возглавил. Я помню педагогов, которые здесь работали, когда я сам был студентом, некоторые из них преподают в вузе с его основания, со многими из коллег мы трудимся вместе не один десяток лет, так что большинство преподавателей я знаю не только по анкете из управления кадров. Почти за каждой фамилией передо мной открывается какая-то неформальная история, репутация, различные жизненные сюжеты, круг друзей, критиков, особенности образа жизни. Всё то, чего обычно не видно в административных отношениях. А я прекрасно знаю, кто какой путь прошел, благодаря чему у меня, надеюсь, получается принимать более выверенные кадровые решения.
В руководящей работе я придерживаюсь принципа: важно использовать сильные стороны человека. У нас есть преподаватели — известные ученые, признанные мастера, но не все они склонны к рутинной методической работе. Она включает огромное количество цифр, таблиц, отчетов, а многие деятели искусств зачастую всего этого сторонятся. Представьте себе пианиста, которому надо заполнять какие-то шаблоны документов. А бывает и наоборот: преподаватель с удовольствием занимается методической работой и менее склонен к творчеству. Я стараюсь распределять рабочие функции с учетом предрасположенности каждого конкретного сотрудника.
В творческом вузе, как Вы верно заметили, особая аура: это и артистическая среда, и собственное закулисье, и множество амбиций. При всей сложности характеров такие личности нельзя подавлять. Нужно придумать, как каждого из них со всем спектром его талантов включить в жизнь института.
Мой важнейший принцип: каждый человек ценен по-своему, и ни в коем случае не надо тратить усилия на административное внедрение единых для всех требований. Трудовую дисциплину и корпоративные предписания это не отменяет, но стратегическая позиция у нас именно такая.
Творческое образование ценят за классическую школу
«Художественное творческое образование ценно традицией, тем, что принято называть школой. Мы интересны не модернистскими экспериментами — их в мире пруд пруди. Сегодня, куда ни посмотри, всюду постмодерн. Консервная банка на гвозде — уже художественное произведение. Мы же интересны своим классическим подходом, в основе которого Мастер: пианист, хоровик, постановщик голоса, режиссер — не технология, а Учитель, чей опыт будет передаваться из поколения в поколение».
— Вы учились в Московской школе управления «Сколково» по программе «Управление университетами». Отметили ли Вы какие-то особенности в управлении современным институтом культуры?
— Это был очень интересный опыт, я с удовольствием выполнял контрольные работы, изучал рекомендованную в программе литературу. И всё же вынужден сказать то самое «но». Пройденный управленческий курс и прямо, и подспудно ориентировал нас, слушателей, на глубокие инновации, на высокую динамику изменений в вузе, на эксперимент. Это правильно и хорошо для инженерных вузов, где каждый день следуют за технологическим прогрессом и отчасти сами задают его темп. Однако для вузов культуры и искусств это мало применимо.
Художественное творческое образование ценно традицией, тем, что принято называть школой. Мы интересны не модернистскими экспериментами — их в мире пруд пруди. Сегодня, куда ни посмотри, всюду постмодерн. Консервная банка на гвозде — уже художественное произведение. Мы же интересны своим классическим подходом, в основе которого Мастер: пианист, хоровик, постановщик голоса, режиссер — не технология, а Учитель, чей опыт будет передаваться из поколения в поколение. Наш выдающийся педагог-пианист, профессор Евгений Александрович Левитан «ставит руку» своим студентам так, как ему когда-то «ставил руку» его учитель, великий Станислав Нейгауз. Я сравниваю такого рода преемственность с оливковым деревом. Оно начинает плодоносить только на 15-м году жизни, плоды его становятся ценными через 50 лет, но зато потом оно может плодоносить тысячу лет.
То же самое в классических школах: их важно сохранять, не дать им раствориться в бесконечных инновациях современного мира. Считаю, у нас это получается, поэтому в Челябинский институт культуры едут учиться студенты из Анголы, Ирана, Монголии, Колумбии, Сирии, Египта, Таджикистана, Узбекистана и многих других стран — всем им нужно классическое образование, традиционная школа.
Что же касается таких гуманитарных направлений, как библиотечно-информационная, социально-культурная деятельность, туризм, продюсерство, то здесь, наоборот, большое пространство для поиска, экспериментов, новых цифровых технологий, выстраивания индивидуальных образовательных траекторий. Всё то, о чем нам рассказывали на обучении в «Сколково». Здесь мы активно внедряем дистанционные образовательные технологии, онлайн-консультирование и иные современные формы обучения.
— Это был очень интересный опыт, я с удовольствием выполнял контрольные работы, изучал рекомендованную в программе литературу. И всё же вынужден сказать то самое «но». Пройденный управленческий курс и прямо, и подспудно ориентировал нас, слушателей, на глубокие инновации, на высокую динамику изменений в вузе, на эксперимент. Это правильно и хорошо для инженерных вузов, где каждый день следуют за технологическим прогрессом и отчасти сами задают его темп. Однако для вузов культуры и искусств это мало применимо.
Художественное творческое образование ценно традицией, тем, что принято называть школой. Мы интересны не модернистскими экспериментами — их в мире пруд пруди. Сегодня, куда ни посмотри, всюду постмодерн. Консервная банка на гвозде — уже художественное произведение. Мы же интересны своим классическим подходом, в основе которого Мастер: пианист, хоровик, постановщик голоса, режиссер — не технология, а Учитель, чей опыт будет передаваться из поколения в поколение. Наш выдающийся педагог-пианист, профессор Евгений Александрович Левитан «ставит руку» своим студентам так, как ему когда-то «ставил руку» его учитель, великий Станислав Нейгауз. Я сравниваю такого рода преемственность с оливковым деревом. Оно начинает плодоносить только на 15-м году жизни, плоды его становятся ценными через 50 лет, но зато потом оно может плодоносить тысячу лет.
То же самое в классических школах: их важно сохранять, не дать им раствориться в бесконечных инновациях современного мира. Считаю, у нас это получается, поэтому в Челябинский институт культуры едут учиться студенты из Анголы, Ирана, Монголии, Колумбии, Сирии, Египта, Таджикистана, Узбекистана и многих других стран — всем им нужно классическое образование, традиционная школа.
Что же касается таких гуманитарных направлений, как библиотечно-информационная, социально-культурная деятельность, туризм, продюсерство, то здесь, наоборот, большое пространство для поиска, экспериментов, новых цифровых технологий, выстраивания индивидуальных образовательных траекторий. Всё то, о чем нам рассказывали на обучении в «Сколково». Здесь мы активно внедряем дистанционные образовательные технологии, онлайн-консультирование и иные современные формы обучения.
«Мы стоим перед новой эпохой подключения нашего мозга к глобальной нейросети, и в этом смысле место локальных вузовских библиотек не очень-то понятно».
— Вы упомянули библиотечную сферу, где сейчас происходит много изменений, активно идет цифровизация. В ЧГИК библиотека находится в подчинении у проректора по цифровому развитию, вместе с ИТ-отделом. Почему?
— Наша библиотека традиционно имела статус научной и подчинялась проректору по научной работе. С моим приходом в институте появилась должность проректора по цифровому развитию, и мы переподчинили библиотеку ему. Это не значит, что она перестала быть научной, просто теперь она должна существенно модернизироваться, стать значительно доступнее, частично перейти в цифровой дистанционный формат.
— А вообще, что такое библиотека в творческом вузе? Насколько реально для студента института культуры насобирать информационные источники в интернете?
— У него это получается в меньшей степени, нежели у студента не творческого вуза. Значительный объем литературы для музыкальных специальностей составляют нотные издания, а их не так легко найти в Сети, особенно когда нужны партитуры определенного дирижера или автора. У нас в библиотеке есть пособие для пианистов по постановке рук 1928 года издания, в интернете его нет.
По гуманитарным дисциплинам еще можно что-то найти в поисковиках, но зачастую в довольно небрежном виде: без выходных данных, без указания авторства, далеко не всегда можно получить даже библиографическое описание издания.
Думаю, многие читали новость о том, как студент московского вуза за один вечер написал дипломную работу с помощью искусственного интеллекта, и комиссия на защите ничего не заметила. По этому поводу в СМИ развернулась целая дискуссия (Речь идет о работе выпускника вуза, которую тот подготовил с помощью нейросети ChatGPT — Прим. ред.).
Мы стоим перед новой эпохой подключения нашего мозга к глобальной нейросети, и в этом смысле место локальных вузовских библиотек не очень-то понятно. Возможно, через 5−10 лет люди вообще перестанут пользоваться бумажными книгами, чтобы получать из них учебную информацию. Тут есть о чем подумать, о чем порассуждать. Сегодня наш вуз активно сотрудничает с разными электронными библиотечными системами. По данным Консорциума сетевых электронных библиотек, мы в 2020 году заняли второе место в отрасли по количеству скачиваний литературы из ЭБС. То есть ЧГИК по сути лидер отрасли по использованию электронных информационных ресурсов.
— Наша библиотека традиционно имела статус научной и подчинялась проректору по научной работе. С моим приходом в институте появилась должность проректора по цифровому развитию, и мы переподчинили библиотеку ему. Это не значит, что она перестала быть научной, просто теперь она должна существенно модернизироваться, стать значительно доступнее, частично перейти в цифровой дистанционный формат.
— А вообще, что такое библиотека в творческом вузе? Насколько реально для студента института культуры насобирать информационные источники в интернете?
— У него это получается в меньшей степени, нежели у студента не творческого вуза. Значительный объем литературы для музыкальных специальностей составляют нотные издания, а их не так легко найти в Сети, особенно когда нужны партитуры определенного дирижера или автора. У нас в библиотеке есть пособие для пианистов по постановке рук 1928 года издания, в интернете его нет.
По гуманитарным дисциплинам еще можно что-то найти в поисковиках, но зачастую в довольно небрежном виде: без выходных данных, без указания авторства, далеко не всегда можно получить даже библиографическое описание издания.
Думаю, многие читали новость о том, как студент московского вуза за один вечер написал дипломную работу с помощью искусственного интеллекта, и комиссия на защите ничего не заметила. По этому поводу в СМИ развернулась целая дискуссия (Речь идет о работе выпускника вуза, которую тот подготовил с помощью нейросети ChatGPT — Прим. ред.).
Мы стоим перед новой эпохой подключения нашего мозга к глобальной нейросети, и в этом смысле место локальных вузовских библиотек не очень-то понятно. Возможно, через 5−10 лет люди вообще перестанут пользоваться бумажными книгами, чтобы получать из них учебную информацию. Тут есть о чем подумать, о чем порассуждать. Сегодня наш вуз активно сотрудничает с разными электронными библиотечными системами. По данным Консорциума сетевых электронных библиотек, мы в 2020 году заняли второе место в отрасли по количеству скачиваний литературы из ЭБС. То есть ЧГИК по сути лидер отрасли по использованию электронных информационных ресурсов.
Нужны программы поддержки молодых педагогов
«Считаю, что нужны специальные долговременные, от пяти лет и больше, государственные программы поддержки талантливой молодежи в педсоставе. Чтобы вчерашние выпускники не растворялись в быту и культивировали в себе необходимые качества педагога».
— Вернемся к вопросу об обязательном наличии в творческом вузе известных имен, мастеров, к которым целенаправленно едут поступать абитуриенты. Как они могут заявить о себе? Для этого нужно быть руководителем известной в городе студии или творческого коллектива, проводить мастер-классы?
— Часть абитуриентов идут на имена, кстати, не только в искусстве, но и в науке, где работает авторитет ученого. В нашем вузе тоже есть звезды первой величины в различных направлениях: музыканты, режиссеры, хормейстеры, хореографы, оперные исполнители. Их знают, их авторитет непререкаем, но не будем забывать, что для того, чтобы стать мастером хотя бы на уровне заметности, нужно очень много времени — не менее 15 лет, иногда больше. Все эти годы нужно упорнейшим образом самосовершенствоваться, участвовать в серьезных научных конференциях, побеждать в престижных конкурсах, играть большие концерты, получать ученые звания. И всё это, к сожалению, за скромную зарплату, потому что молодой педагог, у которого пока нет ни статуса, ни ученого звания, ни степени, ни стажа работы, получает немного. Не все выдерживают.
Считаю, что нужны специальные долговременные, от пяти лет и больше, государственные программы поддержки талантливой молодежи в педсоставе. Чтобы вчерашние выпускники не растворялись в быту и культивировали в себе необходимые качества педагога.
Всячески приветствую, когда преподаватель руководит внешним творческим коллективом, работает над постановкой праздников, консультирует, участвует в государственных аттестационных комиссиях, в составе жюри конкурсов, фестивалей, ездит со студентами на различные мероприятия. Чем больше педагог интегрирован в процессы за пределами института, тем лучше. Это добавляет ему опыта, известности, формирует качественный имидж в корпоративном сообществе и помогает продвигать бренд вуза.
— Часть абитуриентов идут на имена, кстати, не только в искусстве, но и в науке, где работает авторитет ученого. В нашем вузе тоже есть звезды первой величины в различных направлениях: музыканты, режиссеры, хормейстеры, хореографы, оперные исполнители. Их знают, их авторитет непререкаем, но не будем забывать, что для того, чтобы стать мастером хотя бы на уровне заметности, нужно очень много времени — не менее 15 лет, иногда больше. Все эти годы нужно упорнейшим образом самосовершенствоваться, участвовать в серьезных научных конференциях, побеждать в престижных конкурсах, играть большие концерты, получать ученые звания. И всё это, к сожалению, за скромную зарплату, потому что молодой педагог, у которого пока нет ни статуса, ни ученого звания, ни степени, ни стажа работы, получает немного. Не все выдерживают.
Считаю, что нужны специальные долговременные, от пяти лет и больше, государственные программы поддержки талантливой молодежи в педсоставе. Чтобы вчерашние выпускники не растворялись в быту и культивировали в себе необходимые качества педагога.
Всячески приветствую, когда преподаватель руководит внешним творческим коллективом, работает над постановкой праздников, консультирует, участвует в государственных аттестационных комиссиях, в составе жюри конкурсов, фестивалей, ездит со студентами на различные мероприятия. Чем больше педагог интегрирован в процессы за пределами института, тем лучше. Это добавляет ему опыта, известности, формирует качественный имидж в корпоративном сообществе и помогает продвигать бренд вуза.
«Новое поколение, которое только закончило школу, довольно пассивно. Если нет перспективы гарантированного выигрыша, студент скорее всего откажется от участия и не будет тратить время и рисковать».
— Еще вопрос о программах поддержки молодежи. В ЧГИК действует Центр современной музыки, звукового дизайна и создания клипов — студия для выполнения творческих проектов под ключ. Такие же центры прототипирования есть и в других вузах. Каких еще проектов, программ федерального уровня не хватает вузам культуры для развития новых форм деятельности?
— Сегодня много самых разных программ, грантовых конкурсов, не могу сказать, что этому уделяется мало внимания. Вот еще 10 лет назад мы думали, где бы в чем-то поучаствовать. За последние 4−5 лет ситуация изменилась. Появились конкурсы молодых исследователей в области культуры и искусств, где первая премия может достигать ста тысяч рублей. Это хороший стимул не только в материальном смысле, но и в плане статуса: победитель сразу получает в портфолио заметную запись.
Другое дело, что мы сейчас наблюдаем удивительное явление: далеко не все студенты готовы активно участвовать в таких конкурсах. Новое поколение, которое только закончило школу, довольно пассивно. Если нет перспективы гарантированного выигрыша, студент скорее всего откажется от участия и не будет тратить время и рисковать. Раньше было по-другому.
Я сам всю жизнь веду предметы, связанные с социопроектной деятельностью. Лет 10 назад очередь выстраивалась, чтобы просто записаться ко мне делать проект. Сегодня студент спрашивает: а мы точно победим? а где гарантия, что проект будет реализован? Если гарантии нет, он предпочтет взять теоретическую тему, а не разрабатывать проект. Но, как принято говорить, мы над этим работаем.
— Как Вы думаете, с чем связано такое изменение в позиции студентов?
— Парадокс в том, что возможностей сейчас гораздо больше, а инициативы почему-то меньше. Думаю, должно пройти какое-то время, чтобы эта синусоида вновь вернулась на траекторию подъема.
Сегодня в школах и вузах учатся люди, которые привыкли общаться со смартфоном. Даже ноутбук студенту уже в тягость — у него всё в телефоне. Не успеешь что-то спросить, он тут же находит эту информацию в интернете. Если я 15 минут что-то объясняю аудитории, мне говорят: «Сергей Борисович, мы уже всё это прочитали».
Речь не о том, что студент не знает, где найти знания, — как раз с этим он хорошо справляется, а о том, что с теорией у него дела обстоят гораздо лучше, чем с практикой. На экзамене обучающийся может легко рассказать, как сделать проект, но как только дело доходит до того, чтобы сделать самому, из идеи получить результат, — начинается какой-то порог, за который большинству очень сложно переступить.
— Сегодня много самых разных программ, грантовых конкурсов, не могу сказать, что этому уделяется мало внимания. Вот еще 10 лет назад мы думали, где бы в чем-то поучаствовать. За последние 4−5 лет ситуация изменилась. Появились конкурсы молодых исследователей в области культуры и искусств, где первая премия может достигать ста тысяч рублей. Это хороший стимул не только в материальном смысле, но и в плане статуса: победитель сразу получает в портфолио заметную запись.
Другое дело, что мы сейчас наблюдаем удивительное явление: далеко не все студенты готовы активно участвовать в таких конкурсах. Новое поколение, которое только закончило школу, довольно пассивно. Если нет перспективы гарантированного выигрыша, студент скорее всего откажется от участия и не будет тратить время и рисковать. Раньше было по-другому.
Я сам всю жизнь веду предметы, связанные с социопроектной деятельностью. Лет 10 назад очередь выстраивалась, чтобы просто записаться ко мне делать проект. Сегодня студент спрашивает: а мы точно победим? а где гарантия, что проект будет реализован? Если гарантии нет, он предпочтет взять теоретическую тему, а не разрабатывать проект. Но, как принято говорить, мы над этим работаем.
— Как Вы думаете, с чем связано такое изменение в позиции студентов?
— Парадокс в том, что возможностей сейчас гораздо больше, а инициативы почему-то меньше. Думаю, должно пройти какое-то время, чтобы эта синусоида вновь вернулась на траекторию подъема.
Сегодня в школах и вузах учатся люди, которые привыкли общаться со смартфоном. Даже ноутбук студенту уже в тягость — у него всё в телефоне. Не успеешь что-то спросить, он тут же находит эту информацию в интернете. Если я 15 минут что-то объясняю аудитории, мне говорят: «Сергей Борисович, мы уже всё это прочитали».
Речь не о том, что студент не знает, где найти знания, — как раз с этим он хорошо справляется, а о том, что с теорией у него дела обстоят гораздо лучше, чем с практикой. На экзамене обучающийся может легко рассказать, как сделать проект, но как только дело доходит до того, чтобы сделать самому, из идеи получить результат, — начинается какой-то порог, за который большинству очень сложно переступить.
Будущее можно создавать
— Сергей Борисович, Вы преподаете дисциплину «Продвижение и инвестирование научных проектов». Могли бы Вы сформулировать 3−5 свойств любого научного проекта, которые почти наверняка сделают его успешным?
— Научный проект должен быть прежде всего актуальным, полезным для конкретной целевой аудитории, обладать новизной и предполагать понятный верифицируемый результат.
В финансово успешном проекте важно умение точно оформить грантовую заявку.
Если речь идет о поиске спонсора за пределами гранта, скажем, в бизнес-секторе, нужно уметь понятно объяснить смысл проекта потенциальному ресурсодержателю. Человек должен понимать, зачем ему финансировать этот проект и что он сам от этого получит, как это будет потом востребовано.
— Среди Ваших научных интересов — футурология и социальное проектирование. Вы изучаете какие-то конкретные вопросы, темы? Есть ли по ним какие-то планы: что-то написать, сделать проект?
— Футурология, наука о будущем, на самом деле тесно связана с культурой. Футурологи, проектировщики исходят из того, что будущее может наступить спонтанно, стихийно, само по себе, а может быть планомерно, целенаправленно создаваемо. Не в глобальном масштабе, но на уровне отдельных проектов. Ведь что такое проект? Это и есть шаг в будущее, некая инновация, а любые изменения только тогда устойчивы, когда не ассимилируются доминирующей культурой, — тогда они сохраняются и сами становятся культурой.
Вообще моя основная научная тема связана с культурной политикой. Опубликованная мною еще в 2011 году монография «Культурная политика XXI века» до сих пор входит в число самых цитируемых книг по данному профилю. Сейчас я работаю над новой книгой.
Хотя мы с вами сегодня много говорили о традициях, о преемственности, лично мне очень интересно что будет послезавтра, как-то, что мы имеем сегодня, трансформируется или вообще исчезнет. Помню, когда я учился в школе, появились первые калькуляторы с четырьмя математическими действиями. В газетах по этому поводу шла серьезная дискуссия: можно ли школьнику ими пользоваться, не поглупеет ли он от этого? Сегодня мы точно так же спорим про дипломы, созданные нейросетью, не вспоминая те наивные рассуждения о простейших калькуляторах. А что ждет человечество через 20 лет?
Я, например, допускаю, что моя 14-летняя дочь в будущем, когда станет взрослой, может попасть в состав экспедиции на Марс, которая, вполне вероятно, случится в течение ближайших 20−25 лет. Мне все говорят: «Да это же полет в один конец!», на что я отвечаю: «Зато какой полет!». Если люди начнут осваивать другую планету, строить там свои колонии, значит, это и есть путь человечества, его будущее, ради которого мы живем.
— Научный проект должен быть прежде всего актуальным, полезным для конкретной целевой аудитории, обладать новизной и предполагать понятный верифицируемый результат.
В финансово успешном проекте важно умение точно оформить грантовую заявку.
Если речь идет о поиске спонсора за пределами гранта, скажем, в бизнес-секторе, нужно уметь понятно объяснить смысл проекта потенциальному ресурсодержателю. Человек должен понимать, зачем ему финансировать этот проект и что он сам от этого получит, как это будет потом востребовано.
— Среди Ваших научных интересов — футурология и социальное проектирование. Вы изучаете какие-то конкретные вопросы, темы? Есть ли по ним какие-то планы: что-то написать, сделать проект?
— Футурология, наука о будущем, на самом деле тесно связана с культурой. Футурологи, проектировщики исходят из того, что будущее может наступить спонтанно, стихийно, само по себе, а может быть планомерно, целенаправленно создаваемо. Не в глобальном масштабе, но на уровне отдельных проектов. Ведь что такое проект? Это и есть шаг в будущее, некая инновация, а любые изменения только тогда устойчивы, когда не ассимилируются доминирующей культурой, — тогда они сохраняются и сами становятся культурой.
Вообще моя основная научная тема связана с культурной политикой. Опубликованная мною еще в 2011 году монография «Культурная политика XXI века» до сих пор входит в число самых цитируемых книг по данному профилю. Сейчас я работаю над новой книгой.
Хотя мы с вами сегодня много говорили о традициях, о преемственности, лично мне очень интересно что будет послезавтра, как-то, что мы имеем сегодня, трансформируется или вообще исчезнет. Помню, когда я учился в школе, появились первые калькуляторы с четырьмя математическими действиями. В газетах по этому поводу шла серьезная дискуссия: можно ли школьнику ими пользоваться, не поглупеет ли он от этого? Сегодня мы точно так же спорим про дипломы, созданные нейросетью, не вспоминая те наивные рассуждения о простейших калькуляторах. А что ждет человечество через 20 лет?
Я, например, допускаю, что моя 14-летняя дочь в будущем, когда станет взрослой, может попасть в состав экспедиции на Марс, которая, вполне вероятно, случится в течение ближайших 20−25 лет. Мне все говорят: «Да это же полет в один конец!», на что я отвечаю: «Зато какой полет!». Если люди начнут осваивать другую планету, строить там свои колонии, значит, это и есть путь человечества, его будущее, ради которого мы живем.
Беседовали: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова
Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.
[ Рассылка ]
Подписаться на рассылку
Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми получать актуальную информацию о высшем образовании от руководства учебных и научных организаций, экспертов в области высшего образования и представителей профильных министерств.