«Здравоохранению необходима коллаборация университетов
разных направлений»:

— Сергей Анатольевич, Вы первый ректор медицинского вуза, с кем беседует наш портал, так что вопрос про пандемию и ее влияние на медицинское образование неизбежен. Как изменились представления о необходимых навыках будущих медиков? Появились ли новые подходы в обучении?

— Несомненно, пандемия повлияла на наш образовательный процесс. Мы вынуждены были переформатировать занятия, чтобы, с одной стороны, разделить обучающихся, не создавать большие коллективы. С другой стороны, мы должны были сохранить на должном уровне качество образования. В медицинском вузе, особенно на старших курсах, максимальное внимание уделяется формированию компетенций, чтобы выпускник сразу мог пойти работать в практическое здравоохранение.

На некоторое время мы перевели образовательную программу в электронную образовательную среду с элементами электронного обучения. Наши основные клинические базы, где старшекурсники непосредственно работали с пациентами и нарабатывали те самые компетенции, были закрыты для студентов. Ситуации моделировали в симуляционном центре нашего вуза, и это в значительной степени изменило образовательный процесс.

Сейчас мы постепенно возвращаемся к привычному обучению старшекурсников, как это было раньше, — у постели больного.

Надо сказать, что пандемия дала нам положительные уроки, которые мы продолжаем применять в образовательном процессе. Например, активно используем электронную образовательную среду для чтения лекций, для решения ситуационных задач, чтобы подготовить студента ко встрече с пациентом.

Мы будем транслировать опыт электронного образования в ДПО, потому что традиционно в медицине достаточно большая часть образовательного процесса связана не только со студентами и клиническими ординаторами, но и с врачами.

Система непрерывного медицинского образования предполагает, что врач должен учиться постоянно, не менее чем раз в год. Образовательных организаций, которые могут сформировать хорошие компетенции, в общем-то немного, и они есть далеко не в каждом районном центре. Одно дело, если врач работает в Москве или Санкт-Петербурге. А как это сделать специалисту, который живет где-нибудь на Крайнем Севере, откуда его, естественно, не хотят надолго отпускать на обучение? Для решения этого вопроса мы перевели значительную часть обучения в электронную образовательную среду. Врач не просто обучается, а находится в тесном контакте с нашими преподавателями и уже потом приезжает к нам на несколько дней на мастер-классы, на обсуждения.

— СЗГМУ им. И. И. Мечникова одним из первых перепрофилировали под лечение больных с коронавирусной инфекцией, Ваши студенты и ординаторы работали в красных зонах. Сколько всего человек оказывали помощь в больницах и поликлиниках?

— Треть наших студентов — а всего их более 4800 — активно помогали здравоохранению регионов в борьбе с пандемией, работали в красных зонах в качестве среднего медперсонала.

Среди 1450 клинических ординаторов врачами-стажерами в стационарах и в амбулаторном звене были задействованы более 900 человек. Многие сами пришли устраиваться волонтерами, медбратьями. Помощь оказывали в медицинских учреждениях Петербурга, Карелии, Курской, Вологодской областей.

Нашу молодежь принято ругать, потому что они другие, но они хорошие ребята, и вся эта ситуация с пандемией тому доказательство. Мы гордимся обучающимися Университета.

— Как эта работа отразилась на их учебном процессе?

— Нужно было так выстроить учебный процесс, чтобы учащиеся могли оказать помощь здравоохранению и при этом получить необходимые знания, быть всё время на связи с преподавателями.

Сегодня, когда количество тяжелых пациентов с коронавирусной инфекцией уменьшилось, учебный процесс восстановлен в прежнем объеме. На практические занятия с преподавателем и к пациентам студенты приходят очно, а лекции смотрят и слушают онлайн. Преподаватели ведут их вживую, не в записи.


— Вы отметили, что некоторое время, в разгар пандемии, у студентов не было возможности проходить плановую практику в клинических базах и часть практической подготовки тогда перешла в симуляционные центры. Не возникнет ли из-за этого обывательский стереотип, что врачи, которые учились в 2020–2021 годах, хуже подготовлены, раз их обучение пришлось на такой сложный период?

— Изменился ли перечень самых популярных медицинских специальностей в вузе за последние два года? Какие специальности, по прогнозам, будут наиболее востребованными в СЗГМУ в приемную кампанию 2022 года?


— Традиционно самые популярные специальности — лечебное дело и стоматология. В последнее время возрос интерес к медико-профилактическому делу, педиатрии. В этом году впервые не только в нашем вузе, но и в стране, будут набирать абитуриентов по специальности остеопатия.


— В конце марта у Вас был день открытых дверей. Какие вопросы больше всего волнуют абитуриентов и их родителей в этом году?

— Те же, что и обычно: о наших внутренних вступительных испытаниях, о стоимости обучения, целевом обучении, как можно будет подавать документы для поступления.

Кстати, сейчас документы для поступления можно подать разными способами, не только лично или по почте, но и через личный кабинет поступающего. С прошлого года мы также работаем с суперсервисом — любой человек может подать заявление в любой вуз через портал госуслуг. Суперсервис работает по всей стране.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее об особенностях целевого обучения в медицинском вузе.

— В нацпроекте «Здравоохранение» одна из главных задач — это ликвидация дефицита кадров первичного звена. Выпускники в основном хотят работать в крупных городах, но в Москве и Санкт-Петербурге как раз наблюдается профицит врачебного состава. В регионах же укомплектованность кадрами в стационарах оставляет желать лучшего.

Для решения этого вопроса минздравы регионов популяризируют целевое обучение. Вуз выделяет региону определенное количество бюджетных мест, в зависимости от его запроса и своих возможностей. Заказы идут в основном на дефицитные специальности: эпидемиология, скорая медицинская помощь, анестезиология и реаниматология.

В СЗГМУ им. И. И. Мечникова для абитуриентов-целевиков проводится серьезный конкурс. Минимальный проходной балл у нас не ниже 50. Если поступающий сдает по нашим профильным предметам ЕГЭ меньше, чем на 50 баллов, то он в принципе не может подать документы в наш вуз. Такой подход позволяет отбирать действительно сильных способных ребят, вопреки расхожему мнению, что на целевое обучение поступить проще и туда идут те, кто послабее.


— Сергей Анатольевич, а Вы как к ЕГЭ относитесь? Сейчас снова возникают обсуждения, не отменить ли его. Вы что думаете?

— Отличается ли, на Ваш взгляд, российское и зарубежное медицинское образование?

— Различия есть, потому что там все-таки болонская система, а у нас — специалитет. Мы даем больше знаний и компетенций на первичном этапе специалитета. Выпускник медицинского университета за рубежом обладает меньшими знаниями и навыками и потом, продолжая обучение в ординатуре, учится там дольше, 4 года. В России ординатура — 2 года.

За рубежом ординатор на определенном этапе уже может быть лечащим врачом, имеет право подписывать медицинскую документацию. У нас клинический ординатор таких юридических прав не имеет.

Наши студенты-медики работают с пациентами в клинических базах. Во многих зарубежных странах это делают исключительно в симуляторах. Студентов там не допускают к пациентам, их роли исполняют приглашенные артисты.

Я считаю, что это большой плюс для российского медицинского образования, что у наших студентов есть возможность практической работы вместе с преподавателем непосредственно с пациентом на клинических базах или в клиниках университета.


— Как отразятся, по Вашему мнению, на сфере медицинского образования принятые санкции?

— Что касается образовательных процессов, то они у нас как шли, так и идут. Я не думаю, что эти санкции как-то могут повлиять на подготовку наших врачей. Уровень преподавания не изменится.

Среди наших иностранных партнеров очень мало вузов, которые приостановили с нами сотрудничество. Академическая мобильность все равно будет осуществляться с вузами из Беларуси, Китая, Турции. У нас есть договоры о сотрудничестве со многими медицинскими университетами из этих стран. С европейскими странами, конечно, сейчас обмен будет ограничен.

— А как же симуляционные центры, о которых Вы говорили? Там же такое серьезное оборудование — наверняка в большей степени зарубежное?

— У нас достаточно отечественного оборудования, очень много китайского, корейского. Я не думаю, что сейчас будет какая-то проблема с медицинской техникой.

Для нашего симуляционного центра мы полностью всё закупили в прошлом году, и в ближайшее время больших объемов нового оборудования нам не потребуется. Будем поддерживать на должном уровне имеющиеся симуляторы.


— Изменится ли, на Ваш взгляд, количество иностранных студентов в вузе?

— Для иностранцев у нас есть две программы: одна на русском языке, вторая — частично на английском. Клинические дисциплины в любом случае ведутся на русском языке, чтобы потом у студента была возможность проходить практику в клинике.

Я думаю, количество поступающих иностранных студентов у нас не уменьшится. Традиционно из стран Восточной Европы, Прибалтики у нас учились единицы. В основном это были студенты с Ближнего Востока, из Африки. На русскоязычные программы приезжают ребята из Беларуси, Казахстана, Таджикистана, Узбекистана. На англоязычные — Сирия, Египет, Индия. Эти страны подтверждают заинтересованность в дальнейшем сотрудничестве и в дальнейшем направлении к нам студентов и на специалитет, и в ординатуру.

— В Вашем университете есть эндаумент-фонд. Расскажите, пожалуйста, как он работает, зачем это нужно? В российских вузах это пока не очень распространенное явление.

— Да и мы тоже недавно его создали, в 2021 году. Это фонд управления целевым капиталом, куда привлекаются пожертвования. Сделать их может любой человек, который заинтересован в развитии университета. В результате оборота и вложения этих денег в те или иные инвестиционные проекты, получается прибыль.

Пока у нас там не очень много денег. Будем надеяться, что фонд будет расти и в будущем станет значимой поддержкой в виде именных стипендий, которые у нас уже сейчас есть, в виде дополнительной поддержки перспективных студентов, аспирантов, талантливых преподавателей, молодых ученых. Деньги можно будет также направлять на проведение конференций, закупку оборудования.

— Сергей Анатольевич, несколько вопросов о будущем науки. Среди наиболее перспективных профессий называют разработчика киберпротезов и имплантатов, биоэтика, телехирурга и другие специальности, которые сегодня даже не всем известны. Какие из этих специальностей для медицинских вузов, а какие — для технических?

— Существует ряд специальностей на стыке медицины и технических профессий. Мы сейчас как раз прорабатываем вопрос организации в нашем университете еще одной программы специалитета — медицинской кибернетики. Понятно, что в ней очень большая составляющая медицинского образования, но там и большая доля математики, программирования, физики.

Медицинскому вузу достаточно трудно пройти весь этот путь образовательного процесса одному, поэтому мы обратились к нашим партнерам — ЛЭТИ (Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет) и вместе будем осуществлять эту программу сетевого обучения. Я считаю, что большое будущее как раз у взаимодействия медицинских и технических вузов.

Наше здравоохранение требует все больше специалистов в области искусственного интеллекта в медицине, разработчиков нового программного обеспечения для медицинской техники. Здесь необходима тесная коллаборация университетов различных направлений.

— Сейчас много разговоров о развитии технологий продления жизни. Есть даже футурологические сценарии, что к середине XXI века смерть станет «более необязательна» благодаря этим технологиям. Интересно Ваше мнение по поводу таких прогнозов. Это околонаучные разговоры или к ним можно относиться серьезно?


— Я не знаю достоверных научных разработок, которые могли бы в значительной мере продлить жизнь. На мой взгляд, подобные футурологические прогнозы не имеют научного обоснования.

Продление жизни — это задача здравоохранения, причем в широком понятии этого слова — не только в части оказания медицинской помощи, но и ее качества. Это прежде всего формирование здорового образа жизни, экология, система семейных ценностей. У человека должно быть развито чувство ответственности за поддержание своего здоровья, не должно быть саморазрушающего поведения.

— Мы поговорили с Сайгановым экспертом, Сайгановым руководителем и ученым. Пора представить Сайганова как личность. Вы не против?

— Пожалуйста. Задавайте вопросы.

— В числе Ваших профессиональных научных интересов — кардиология, анестезиология-реаниматология, сердечно-сосудистая хирургия. Вы сразу выбрали эти направления, еще в студенческие годы?

— Моя мама работала в Покровской больнице, и все ее друзья, знакомые так или иначе были связаны с медициной, так что я в этой среде находился постоянно. И Вы знаете, в школе, в 8-м классе, мы написали себе письмо в будущее и договорились встретиться с одноклассниками через 4 года, когда каждый уже определится с выбором профессии. Когда мы снова встретились с классом и я открыл свое письмо, то очень удивился. Я написал, что хочу быть не просто врачом, а именно кардиологом. Этому направлению я посвятил всю профессиональную врачебную жизнь — со специальностями анестезиология и реаниматология.

После окончания клинической ординатуры по кардиологии работал в отделении реанимации для больных с инфарктом миокарда, потом заведовал этим отделением. Занимался научной работой, после защиты кандидатской диссертации преподавал. Я до сих пор не порвал с практическим здравоохранением, по-прежнему занимаюсь врачебной работой. Несмотря на то, что я и ректор, и заведующий кафедрой, у меня есть пациенты, я делаю обходы в наших клиниках, в тех клиниках, где есть база наших кафедр. Медицина — это моя жизнь, я не мыслю себя вне ее.

— У каждого ректора очень высокая административная нагрузка. Руководители медицинских вузов часто остаются еще и преподавателями, и действующими врачами. А на какие-то хобби у Вас время остается?

— На самом деле в последнее время мало удается почитать что-то из непрофессиональной литературы. Днем нужно заниматься вопросами оперативного управления университетом, читать лекции, совершать обходы. Я же еще руковожу аспирантами. Прихожу вечером домой, читаю и корректирую их статьи.

Надо же еще как-то свое здоровье поддерживать, находить время на занятия спортом. Стараюсь как минимум два раза в неделю посещать спортзал. Пытаюсь находить время, чтобы сходить с семьей на концерт, послушать классическую музыку, посмотреть спектакль.

Если нет возможности переключиться с профессиональной деятельности на что-то иное, это тоже не очень хорошо, потому что в итоге снижается эффективность твоей работы как специалиста и руководителя.

— У Вас были любимые преподаватели в институте? Может быть, с кем-то до сих пор поддерживаете отношения?

— Я заведую кафедрой госпитальной терапии и кардиологии, где четверть состава — преподаватели, у которых я учился. Все они профессионалы высокого качества: Юрий Николаевич Гришкин, Григорий Борисович Смирнов, Тамерлан Дзамболатович Бутаев.

Мне посчастливилось быть учеником профессора Ирины Ефимовны Ганелиной, которая одна из первых в стране организовала специализированную реанимацию для больных с инфарктом миокарда. Моя карьера, как я уже говорил, началась в этой реанимации. В то время Ирина Ефимовна еще делала там обходы. К сожалению, она трагически ушла из жизни 11 лет назад. Замечательный человек. Я благодарен судьбе за то, что у меня такие учителя.

— Вы работали в отделении реанимации и интенсивной терапии. Был ли какой-то особенный случай в Вашей практике, которой Вы до сих пор помните? Вроде того, что описан в рассказе Михаила Булгакова «Полотенце с петухом» в «Записках юного врача».

— Случаев, о которых я помню до сих пор, очень много: и тяжелых, и интересных, и курьезных. Непосредственно в смене я отработал 5 лет. Потом стал заведовать реанимацией, одновременно был ассистентом на кафедре. Я наблюдал, как меняются подходы к лечению больных с инфарктом миокарда, какой скачок совершило в последнее время это направление медицинской науки.

Работа была достаточно трудной, но там у меня тоже были учителя. В медицинской среде, к счастью, очень развита взаимовыручка.

А то самое «полотенце с петухом» есть у каждого врача.


— Вообще медицинское образование, конечно, специфическое. Очень сложно поступить, очень сложно учиться, еще и дольше всех…

— Да, это так. Человек, который поступает в медицинский вуз и хочет в дальнейшем работать врачом, обрекает себя на обучение всю свою профессиональную жизнь.