«Как и чему учить в школе? Новые задачи педагогического образования»

— Мария Валерьевна, Вы считаете справедливым мнение о том, что образовательный процесс в педагогических вузах во многом основан на принципах заучивания и теория в нем часто оторвана от практики? Так оно и есть?

— Педагогический вуз — это прежде всего хорошее гуманитарное образование с фундаментальной теоретической подготовкой. Это всегда отличало вузовскую подготовку от подготовки специалиста в системе среднего профессионального образования, основанной на практико-ориентированном подходе. Однако это не значит, что в педагогическом вузе практической подготовке уделяется недостаточное внимание. На педагогическую практику сейчас выделяется более 25% учебной нагрузки. Это «чистая» практика, не считая практической составляющей всех дисциплин и модулей программы профессиональной подготовки.

И конечно, я не соглашусь с тем, что подготовка учителя в педагогическом университете основывается только на знаниевом подходе, потому что деятельность педагога строится на взаимодействии человека с человеком. Можно заучить возрастные особенности школьников, но невозможно предугадать, как конкретный ребенок поведет себя в нестандартной ситуации, как будут разворачиваться события на уроке. Возможные варианты необходимо проживать на практических занятиях, прорешивать кейсы, ситуационные задачи, а затем делать пробы на практике. Программа обучения в педагогическом вузе, безусловно, включает такую подготовку.

— Иными словами, представление о том, что педагогическое образование оторвано от практики, основано на непредсказуемости взаимодействия человека с человеком. Выпускник педуниверситета обязательно столкнется на работе в школе с ситуациями, которые он не проходил на занятиях или на педпрактике. Одно дело освоить станок на производстве, еще будучи студентом-практикантом, а другое — вести урок для 25 детей. В каком объеме практические кейсы включены в образовательный процесс педвуза?

— В системе предметной подготовки педагогических и социальных работников методическая и практическая составляющая едины и не могут быть оторваны друг от друга. Именно поэтому образовательные программы в части педагогической практики за последние годы скорректировали.

Раньше студенты впервые выходили на практику в школе на 3−4 курсе. Это создавало перекос, когда практика не сопровождала теоретическое обучение, а сама встреча со школой или с дошкольным образовательным учреждением на четвёртом курсе у многих студентов вызывала губительное разочарование в профессии.

Сейчас студент должен выйти на первую пробную практику, встретиться с детьми, с классом, с коллегами начиная как минимум со второго курса. Ставка делается на постоянную коммуникацию и взаимодействие с системой образования, для которой мы и готовим специалистов.

Так, например, для написания курсовых и выпускных квалификационных работ студентов мы запрашиваем от систем образования Красноярского края и соседних регионов перечень актуальных проблем и тем для исследований. Это может быть тема от директора школы, классного руководителя, учителя-предметника. Благодаря этому студент при подготовке работы взаимодействует опосредованно либо напрямую с действующими педагогами и управленцами в школах, максимально приближаясь к ежедневным реальностям общего образования.

— Важнейшие вопросы современной педагогики — «Как учить? Чему учить? Для чего?». Есть ли на них ответы у профильных вузов? Отражены ли они в документах?

— В 2020 году наша профильная сеть педагогических вузов перешла в ведомство Минпросвещения России, которое курирует на федеральном уровне систему общего образования. Считаю это решение важным, поскольку оно сделало возможным напрямую увязывать вопрос качества школьного образования с вопросом качества педагогического образования.

Сейчас сеть педвузов с 33 выросла до 38 с учетом университетов на территориях, вошедших в состав России. Территориально наши вузы покрывают практически всю страну. К примеру, КГПУ им. В. П. Астафьева находится в Красноярском крае, но активно взаимодействует с Хакасией, Иркутской областью и другими сибирскими регионами.

К концу 2020 года для обновленной сети педагогических вузов появилась программа развития, а еще через полгода на заседании Российского союза ректоров обсуждались первые тезисы концепции развития педагогического образования в России. Летом 2022-го мы получили этот весомый документ за подписью председателя правительства РФ, который закрепляет основные принципы подготовки педагогических кадров, определяет приоритеты ее содержания, формирует единое образовательное пространство и задает понятное направление, куда мы движемся.

Это очень важный и своевременный документ, потому что в период, предшествующий 2000-м годам, под флагом академических свобод в педагогических вузах происходило многое из того, что пошатнуло фундаментальную систему подготовки кадров, которая существовала в советский период. Я сама заканчивала наш университет в начале 1990-х годов и знаю, какая сильная предметная подготовка здесь была. Благодаря ей по окончании университета мне — тогда школьному учителю истории — удалось «не уплыть» в сторону излишней либерализации в содержании образования. Помню, как мы получили большой тираж учебников по всеобщей истории ХХ века, содержание которых шло вразрез всему тому, чему нас учили на историческом факультете. Если бы не моя сильная предметная подготовка на истфаке, я бы не смогла устоять и вместе с искаженными фактами и оценками исторических событий в этих учебниках увела бы за собой детей. Пришлось отложить в сторону учебник и готовиться к урокам по лекциям и семинарам своих университетских преподавателей.

— Формула «Педагогика — это обучение плюс воспитание» еще работающая, или она уже устарела? Должна ли школа учить детей общечеловеческим ценностям, или этими вопросами пусть занимается семья?

— Формула точно работающая. Я вообще считаю, что миссия школы — это воспитание не только ребенка, но и его семьи. На протяжении 4−6 лет в вузе студент получает теоретическую и практическую подготовку, учится, как работать в любой педагогической ситуации, какая бы ни сложилась. Родители же, если у них нет педагогического образования, не имеют такой подготовки. Они действуют интуитивно или вообще уходят от проблем. Задача школы — работать и с ребенком, и с его родителями.

Воспитание никогда не уходило из школы, это эпилог обучения, который формирует отношение ребенка к окружающей действительности, к жизни. В постперестроечное время к школе стало проявляться несколько потребительское отношение, но сейчас, я считаю, мы вернулись к тому воспитанию, которое учит ответственности, формирует и передает духовно-нравственные ценности нашей страны следующим поколениям.

— Был период, когда иждивенческое потребительство в отношении школы, в том числе со стороны семей, просто зашкаливало. Некоторые родители перекладывали на учителей все обучающие функции, вплоть до того, что это школа обязана научить их ребенка читать.

— Мы сами это допустили в девяностые годы, когда просто бросили учителя в школе. Потом средства массовой информации подхватили ситуацию, стали показывать по большей части негативные истории с участием педагогов, нежели какие-то позитивные моменты и примеры.

Сегодня общественное мнение меняется в пользу учителя. Свою роль в этом сыграла, как ни странно, пандемия, когда родители на длительный период остались один на один с детьми и убедились, какой это труд — обучать и воспитывать ребенка. А учителя продемонстрировали, что они способны работать даже в такой экстремальной ситуации.

— Еще один вопрос, который часто обсуждают в контексте педагогического образования, — загрузка учителей бюрократическими обязанностями. На Ваш взгляд, проблема имеет место быть?

— Я выскажу, может быть, крамольную мысль, но, по крайней мере, свою. Многочисленные рассуждения о бюрократии в школе — это попытка уйти или отвлечь от ситуации, когда учителю нужно работать с содержанием и подбирать технологии и методики под каждый свой урок. Я знаю ситуацию в школах изнутри и не скажу, что учитель завален бюрократией. Да, у нас есть много ведомств, которые собирают различные данные по детству, образованию, и, возможно, какие-то из этих запросов падают на учителя. Но, на мой взгляд, педагог может распределить свои обязанности и определить, в чем его главное предназначение, а какие задачи — вторичные.

— О защите учителя от бюрократии высказался первый зампред Комитета по науке и высшему образованию О. Н. Смолин. В своей статье он приводит такой пример: «В советский период я был учителем и никогда не спрашивал у своих начальников, могу ли я пойти на радио или ТВ, не согласовывал, что там могу или не могу говорить. Сейчас <…> я пишу письма в департаменты образования. Возникает вопрос: когда было больше свободы у педагога и от кого его нужно защищать?» Интересно Ваше мнение по этому поводу.

— Сегодняшнюю ситуацию нельзя сравнивать с той, что была 30–40 лет назад. Сейчас очень большую роль играют публичные пространства, интернет, Телеграм-каналы, СМИ и всё, что в них выходит. Я, например, когда стала ректором, сразу создала в университете отдел информационной политики, потому что у вуза есть репутация, и мы несем ответственность за ту информацию, которую выносим вовне. Поэтому — да, сегодня нужно договариваться о том, кто, где и зачем выступает. Считаю, что это нормально.

— А вот еще такой вопрос. В интервью с ректорами медицинских университетов мы не раз затрагивали тему профессионального выгорания врачей и появление в вузах дисциплины, которая бы помогала бороться с ним профилактическими методами. Учителя ничуть не меньше подвержены риску потерять интерес к своей работе. Формируется ли в учительской среде подобная культура профессиональной гигиены?

— Такая проблема существует, особенно в больших городах, где в школе могут обучаться до 3000 детей. Учителю могут выделить нагрузку на целую параллель, а там — весь алфавит, от А до Я. Получается, педагог ведет одну и ту же программу, с одним и тем же содержанием, и вся его работа превращается в один сплошной день сурка. Это тяжело психологически.

Другая проблема связана с возрастом педагогов, когда учителя работают по 30, 40, а где-то и по 50 лет, потому что в школах дефицит кадров. Старшее поколение педагогов сегодня, по сути, выручает систему, оставаясь в профессии. По-хорошему им, конечно же, уже нужно отдыхать.

Недавно мне попалось исследование о том, что в течение своей профессиональной жизни учитель может выполнять более 250 разных ролей, то есть быть учителем-предметником, классным руководителем, руководителем секции и так далее. Возможность смены разных видов деятельности очень важна в этой профессии, это тоже один из способов профилактики выгорания. Именно поэтому мы предлагаем нашим студентам наряду с основной профессиональной образовательной программой осваивать дополнительную. Для этого запустили программы подготовки педагога-хореографа, руководителя клубного объединения, школьного театра, медиацентра.

Кроме того, у нас два года работает университетская психологическая служба, которая оказывает бесплатные консультации для молодежи, родительского сообщества. Сейчас мы сместили акцент ее деятельности на студенческую среду и на педагогическое сообщество внутри вуза.

— Недавно на портале «Ректор говорит!» вышел материал, где ректоры технических вузов рассуждают о том, почему физика как дисциплина стала школьным «изгоем». Выпускники не хотят сдавать по ней ЕГЭ, и в целом уровень подготовленности по этому предмету оставляет желать лучшего. Для университетов, которые готовят будущих инженеров, это серьезная проблема. Вы как ректор педагогического вуза как считаете, в чем причина этой ситуации вокруг физики в школе и как ее исправить?

— Из школы ушел лабораторный физический практикум, а значит, то самое удивление эксперименту, которым славилась советская и российская школа. В погоне за информатизацией и созданием интерактивного контента, вместо живого эксперимента, ученикам стали показывать видеоролики о том, как проходит тот или иной опыт. А ведь преподавание предметов естественно-научного цикла — физики, химии, биологии — всегда строилось как раз на эффекте чуда, восторга, который эти эксперименты производят на детей, на желании самому повторить то же самое. Где-то школы просто экономили на приобретении оборудования для лабораторного практикума, и стало допустимо, что учитель вообще не использует его на уроке.
Так мы потеряли у целого поколения интерес к ряду школьных дисциплин.

В результате у нас, как везде в вузах, сложилась достаточно сложная система приема на естественно-научные направления подготовки. Это общая проблема, но она решаемая. По крайней мере, со стороны государства условия для этого создаются. В рамках национального проекта «Образование» школы, в том числе в малых городах и селах, оснащают современным лабораторным оборудованием.

КГПУ им. В. П. Астафьева тоже закупил такое оборудование в рамках федерального проекта «Учитель будущего поколения России». Мы оснастили им три предметных кабинета естественно-научного цикла, которые полностью соответствуют требованиям образовательных стандартов. Теперь в них проходят практическую подготовку будущие учителя физики, биологии и химии, то есть студенты обучаются в тех же условиях, что и ученики, и, когда приходят в школу, уже знают это оборудование, могут использовать его в лабораторной практике.

— У Вашего вуза есть целый технопарк универсальных педагогических компетенций. Технопарки обычно создают в технических университетах. Расскажите, пожалуйста, что это за среда в педагогическом вузе.

— Когда мы вместе с другими педагогическими университетами получили на оснащение большую целевую субсидию из федерального бюджета, то решили направить эти средства на формирование единой образовательной межпредметной среды внутри вуза, которая позволяет обеспечить качественную подготовку современного учителя. За два года у нас появились Технопарк универсальных педагогических компетенций и Педагогический кванториум им. академика Л. В. Киренского.

Под технопарк и кванториум мы отдали целый корпус, разместили там цифровые лаборатории, оборудовали IT-пространства и студенческие коворкинги. Сейчас у нас порядка 15 лабораторий и квантумов — по фундаментальной физике и альтернативным видам энергии, генетике и биотехнологиям, робототехнике и программированию, культуре здоровья, физиологии и практической астрономии. Там же работает медиастудия, где можно записывать образовательный контент, который используют школьные учителя и преподаватели высшей школы. Наши студенты очень полюбили заниматься в модернизированном учебном корпусе, располагающем как к интересным занятиям, так и к проведению учебных и научных исследований совместно со своими наставниками и школьниками.

Каждый наш студент обязательно проходит в новом образовательном пространстве как минимум три модуля. Даже если он историк, он должен иметь представление о возможностях школьного цифрового оборудования.