Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми узнать о ключевых изменениях в академической среде, научных открытиях, образовательных трансформациях и опыте ведущих вузов.
Отправляя форму, вы принимаете условия политики конфиденциальности.
«Ремесло должно превосходить вдохновение»
Интервью с ректором Института театрального искусства Дмитрием Томилиным.
Создать частный институт, да еще и театральный, с нуля — что для этого нужно ректору? Не бояться, верить в задуманное и быть готовым к трудностям, о которых даже не подозреваешь. Об этом мы и поговорили с руководителем Института театрального искусства Дмитрием Томилиным.
Опыт подскажет правильное решение
— Дмитрий Валентинович, в исторической справке Вашего института отмечено, что решение о его учреждении возникло из идеи создать «современный, подвижный, чутко реагирующий на веяния времени театральный вуз». Расскажите, пожалуйста, что было самым сложным в создании института?
— В нашем случае гораздо труднее было открыть театральный факультет в Московской академии предпринимательства при Правительстве Москвы, из которого впоследствии вырос наш институт.
Мы большой командой пришли со своим творческим багажом в вуз, где готовили экономистов, юристов, физиков, математиков, и оказались в стороне от тех процессов, что там происходили. Это и стало одной из причин, побудивших нас выйти из академии и создать отдельный институт.
На начальном этапе сложности были в основном технического плана и достаточно просто решались. Но когда дело дошло до оформления лицензии нами как отдельного вуза, начались серьезные проблемы. Мы как раз попали на период существенного сокращения количества вузов в стране, когда у 1500 из них отозвали лицензии. А тут мы — наоборот, хотим ее получить. Два года мы честно бились за свое право вести образовательную деятельность в сфере высшего образования. Наконец в 2015-м году нам выдали лицензию, в тот год — единственному вузу в стране.
— Если бы Вы заранее знали, насколько всё будет сложно, решились бы пройти этот путь?
— Если уж я ввязался в эту историю, то в любом случае бился бы до конца. Но знай я заранее всё, что нам предстоит пройти на этом пути, — стал бы я это делать? Не знаю… В этом есть сомнения.
— Есть еще один особый момент. Для творческой школы крайне важны имя, история, репутация, традиции. В России театральная школа представлена знаменитыми вузами: ГИТИС, Высшее театральное училище им. М. С. Щепкина. Когда Вы создавали институт, в чем Вы видели его уникальность, на что делали ставку, полагая, что именно это привлечет способных студентов и больших мастеров?
— В российской образовательной театральной системе две школы. Русская драматическая школа, которая существует еще со времен императорских театров, — ее представляет училище Щепкина, и система Станиславского, которую преподают практически во всех театральных вузах. В какую сторону надо было двигаться нам, с нуля образованному театральному институту? Решение пришло исходя из опыта.
В начале 2000-х годов мы создали учреждение дополнительного образования — первую в России Школу мюзикла. Тогда мюзиклы были очень популярны, и появилась необходимость готовить для них артистов синтетического жанра. Более всего для этого подходили артисты ансамблей народного танца — народники прекрасно двигаются, особенно в разных видах современного танца, и многое из того, что требуется артисту мюзикла, у них, в силу их пластичности, технической и спортивной подготовки, получается гораздо лучше, чем у тех, кто занимается балетом или спортивными танцами.
Однако в мюзикле необходимы не только танцевальные, но и вокальные, драматические, речевые и даже цирковые навыки, и вот с этим были проблемы. Мы начали готовить артистов, которые совмещают все эти умения, и сохраняем этот принцип до сих пор, теперь уже в учебном процессе института театрального искусства. Так сформировалась та самая уникальность нашего вуза, о которой Вы спрашиваете. Помимо основного профиля обучения драматическому искусству театра и кино, мы преподаем пластические дисциплины, вокал, развиваем у студентов акробатические умения.
— Если говорить о соотношении новаций и классики в учебном процессе — чего в Вашем институте больше?
— Мы сторонники классической русской драматической школы и современными веяниями не увлекаемся. Нас можно назвать институтом театральных мастерских, их у нас 16. Мастерская Романа Григорьевича Виктюка славится своей западной направленностью, остальные же 15 работают строго в русской классической традиции, для которой характерно развитие у артистов прежде всего профессиональных навыков. Ремесло должно превосходить вдохновение.
— В нашем случае гораздо труднее было открыть театральный факультет в Московской академии предпринимательства при Правительстве Москвы, из которого впоследствии вырос наш институт.
Мы большой командой пришли со своим творческим багажом в вуз, где готовили экономистов, юристов, физиков, математиков, и оказались в стороне от тех процессов, что там происходили. Это и стало одной из причин, побудивших нас выйти из академии и создать отдельный институт.
На начальном этапе сложности были в основном технического плана и достаточно просто решались. Но когда дело дошло до оформления лицензии нами как отдельного вуза, начались серьезные проблемы. Мы как раз попали на период существенного сокращения количества вузов в стране, когда у 1500 из них отозвали лицензии. А тут мы — наоборот, хотим ее получить. Два года мы честно бились за свое право вести образовательную деятельность в сфере высшего образования. Наконец в 2015-м году нам выдали лицензию, в тот год — единственному вузу в стране.
— Если бы Вы заранее знали, насколько всё будет сложно, решились бы пройти этот путь?
— Если уж я ввязался в эту историю, то в любом случае бился бы до конца. Но знай я заранее всё, что нам предстоит пройти на этом пути, — стал бы я это делать? Не знаю… В этом есть сомнения.
— Есть еще один особый момент. Для творческой школы крайне важны имя, история, репутация, традиции. В России театральная школа представлена знаменитыми вузами: ГИТИС, Высшее театральное училище им. М. С. Щепкина. Когда Вы создавали институт, в чем Вы видели его уникальность, на что делали ставку, полагая, что именно это привлечет способных студентов и больших мастеров?
— В российской образовательной театральной системе две школы. Русская драматическая школа, которая существует еще со времен императорских театров, — ее представляет училище Щепкина, и система Станиславского, которую преподают практически во всех театральных вузах. В какую сторону надо было двигаться нам, с нуля образованному театральному институту? Решение пришло исходя из опыта.
В начале 2000-х годов мы создали учреждение дополнительного образования — первую в России Школу мюзикла. Тогда мюзиклы были очень популярны, и появилась необходимость готовить для них артистов синтетического жанра. Более всего для этого подходили артисты ансамблей народного танца — народники прекрасно двигаются, особенно в разных видах современного танца, и многое из того, что требуется артисту мюзикла, у них, в силу их пластичности, технической и спортивной подготовки, получается гораздо лучше, чем у тех, кто занимается балетом или спортивными танцами.
Однако в мюзикле необходимы не только танцевальные, но и вокальные, драматические, речевые и даже цирковые навыки, и вот с этим были проблемы. Мы начали готовить артистов, которые совмещают все эти умения, и сохраняем этот принцип до сих пор, теперь уже в учебном процессе института театрального искусства. Так сформировалась та самая уникальность нашего вуза, о которой Вы спрашиваете. Помимо основного профиля обучения драматическому искусству театра и кино, мы преподаем пластические дисциплины, вокал, развиваем у студентов акробатические умения.
— Если говорить о соотношении новаций и классики в учебном процессе — чего в Вашем институте больше?
— Мы сторонники классической русской драматической школы и современными веяниями не увлекаемся. Нас можно назвать институтом театральных мастерских, их у нас 16. Мастерская Романа Григорьевича Виктюка славится своей западной направленностью, остальные же 15 работают строго в русской классической традиции, для которой характерно развитие у артистов прежде всего профессиональных навыков. Ремесло должно превосходить вдохновение.
Практика обучает, а теория заставляет думать
«Меня это всегда возмущало: почему в одних и тех же условиях, у одних и тех же педагогов одни студенты учатся бесплатно, еще и стипендию получают и в общежитии живут, а другие студенты — коих в три раза больше — за те же самые услуги платят по 600 тысяч рублей в год».
— Несмотря на приверженность классике, ИТИ был, похоже, первым и единственным вузом в России, где во время пандемии ввели модуль обучения по актерскому мастерству онлайн. Много ли критики было в адрес института за такое решение? Какие были результаты у этого эксперимента, и оставили ли Вы какие-то его элементы в учебном процессе?
— Вы знаете, публичной критики этого решения я не слышал, хотя не раз был свидетелем выступлений ректоров бюджетных театральных вузов, которые говорили о том, что учить актерскому мастерству в онлайн-режиме невозможно. Спорить об этом можно бесконечно, но я хочу напомнить, что пандемия создала для всех нас реальную угрозу потери здоровья и жизни людей. Рисковать ими только потому, что кто-то посчитал, что нельзя учить актерскому искусству онлайн?.. Как руководитель вуза я просто не мог этого допустить.
Мы понимали, что рано или поздно всё это закончится, и мы вернемся к прежнему режиму работы, поэтому чтобы не прерывать учебный процесс, разработали, на мой взгляд, эффективную систему теоретического обучения студентов. В любом учебном плане по профилю «Актерское мастерство» много теории, но по факту этих знаний студентам дается очень мало. В основном, все время обучения отведено практике. Так вот система онлайн-обучения позволила проштудировать теорию, на которую раньше просто не было времени. Кроме того, когда студенты находятся в режиме исключительно практической работы, день за днем репетируют, делают этюды, занимаются танцем, вокалом, речью, времени остановиться и подумать не так много. Погружение в теорию заставило их задуматься о том, чего они действительно хотят в профессии, и пересмотреть свои цели. Многие из тех, кто изначально планировал свою актерскую судьбу, перешли на операторское искусство. Звукорежиссеры, художники по свету, помощники режиссеров стали осваивать параллельные специальности.
Для педагогов новый формат тоже открыл дополнительные возможности, помог кафедрам объединиться — непривычный режим работы требовал ежедневных встреч, обсуждений учебных программ. Так что для института, несмотря на все сложности, это было очень продуктивное время.
— Ваша коллега, ректор Российского государственного института сценических искусств, в интервью рассказала нам, что в пандемию они стали проводить первый отборочный тур онлайн, что существенно расширило географию поступающих. Опыт оказался положительным, поэтому онлайн-режим сохранили и в последующие приемные кампании. Вы такой формат не пробовали?
— Мы оставили в онлайн-режиме только подачу документов на поступление, но виртуальное прослушивание отменили, потому что этот формат не дает той полноты картины, благодаря которой можно отсеять тех, кто явно еще не определился с будущей профессией или пришел поступать в театральный просто ради интереса. Нам важно видеть абитуриентов вживую, лицом к лицу, даже на первом отборочном этапе.
— Есть мнение, что в столичные театральные вузы огромный конкурс. Пройдя отборочный тур онлайн, абитуриент получает дополнительный шанс на поступление, даже не выезжая в Москву. Разве это не удобно?
— Из года в год в Москву на актерское мастерство приезжают поступать в среднем около 3000 абитуриентов. Все они пробуют свои силы в пяти бюджетных театральных вузах, чья популярность во многом и связана с тем, что там есть шанс учиться бесплатно. Кто не поступил, расходятся по частным институтам, те, кто не могут платить за обучение, уезжают домой, и так происходит ежегодно. Поэтому если вуз набирает на актерское мастерство 10 человек, значит конкурс там будет максимум 300 человек на место, если набирает сотню — 30 человек на место. Большему количеству абитуриентов просто неоткуда взяться. К тому же количество бюджетных мест на творческих дисциплинах, в том числе по профилю «Сценическое искусство», ежегодно сокращается.
Как руководитель коммерческого частного вуза я не вижу ничего плохого в том, что число бюджетных мест уменьшается. Обучение на внебюджете в государственном театральном вузе стоит огромных денег. Меня это всегда возмущало: почему в одних и тех же условиях, у одних и тех же педагогов одни студенты учатся бесплатно, еще и стипендию получают и в общежитии живут, а другие студенты — коих в три раза больше — за те же самые услуги платят по 600 тысяч рублей в год. Вернее, сначала их родители платят, а с третьего-четвертого курса они уже сами с утра до ночи пытаются заработать деньги, чтобы оплатить свое обучение. Во многом этот несправедливый, на мой взгляд, расклад повлиял на мое решение создать свой вуз, где для всех будут одинаковые условия и стоимость обучения.
— А есть разница в том, как учатся студенты на бюджете и за деньги?
— Всё зависит от человека. Ребята из хорошо обеспеченных семей, за которых платят родители, не всегда ценят этот вклад, могут прогуливать занятия, лениться. Студенты, которые приехали в Москву за своей мечтой, но не смогли попасть на бюджетные места и знают, насколько их родителям тяжело оплачивать обучение, выкладываются по полной. Они понимают, что после выпуска их ничего волшебного не ждет, что придется биться за свое место под солнцем, и поэтому стараются набрать как можно больше навыков. Мне за этих ребят обидно, потому что среди них много способных, талантливых людей, а им приходится за свой счет учиться, снимать квартиру, себя кормить и одевать, тогда как бюджетные места часто предоставляются не по таланту, а по уровню связей.
— Вернемся к цели Вашего института — чутко реагировать на веяния времени. Думаю, следующий вопрос будет интересен Вашим студентам и тем, кто планирует поступать к Вам на актерское мастерство в этом году. За последнее время вышло довольно много кинопроектов, которые «выстрелили» в том числе благодаря участию в них молодых лиц. Всё чаще говорят о новом «подросшем» поколении актеров до 30 и даже до 25 лет, которые, похоже, начинают теснить прежних звезд. Происходит естественная смена поколений. Учитываете ли Вы это при обучении?
— Нам приходится это учитывать, но, как и любой вуз, со временем мы становимся консервативными и не допускаем резкой смены профиля обучения, в отличие от более гибких в этом плане частных школ-студий. У нас все-таки есть учебные планы на 4−5 лет, и мы должны придерживаться Федерального государственного образовательного стандарта. Но жизнь вносит свои коррективы, поэтому мы идем по пути дополнительного образования и предлагаем обучающимся на специальностях «Драматическое искусство», «Режиссура», «Хореография» заниматься в межкурсовых группах по конферансу, фехтованию, акробатике, цирковому искусству, менеджменту. Благодаря этим дополнительным навыкам студент, помимо диплома о высшем образовании, получает еще и диплом о наличии дополнительного образования, а это существенно расширяет его профессиональные возможности и перспективы.
— Вы знаете, публичной критики этого решения я не слышал, хотя не раз был свидетелем выступлений ректоров бюджетных театральных вузов, которые говорили о том, что учить актерскому мастерству в онлайн-режиме невозможно. Спорить об этом можно бесконечно, но я хочу напомнить, что пандемия создала для всех нас реальную угрозу потери здоровья и жизни людей. Рисковать ими только потому, что кто-то посчитал, что нельзя учить актерскому искусству онлайн?.. Как руководитель вуза я просто не мог этого допустить.
Мы понимали, что рано или поздно всё это закончится, и мы вернемся к прежнему режиму работы, поэтому чтобы не прерывать учебный процесс, разработали, на мой взгляд, эффективную систему теоретического обучения студентов. В любом учебном плане по профилю «Актерское мастерство» много теории, но по факту этих знаний студентам дается очень мало. В основном, все время обучения отведено практике. Так вот система онлайн-обучения позволила проштудировать теорию, на которую раньше просто не было времени. Кроме того, когда студенты находятся в режиме исключительно практической работы, день за днем репетируют, делают этюды, занимаются танцем, вокалом, речью, времени остановиться и подумать не так много. Погружение в теорию заставило их задуматься о том, чего они действительно хотят в профессии, и пересмотреть свои цели. Многие из тех, кто изначально планировал свою актерскую судьбу, перешли на операторское искусство. Звукорежиссеры, художники по свету, помощники режиссеров стали осваивать параллельные специальности.
Для педагогов новый формат тоже открыл дополнительные возможности, помог кафедрам объединиться — непривычный режим работы требовал ежедневных встреч, обсуждений учебных программ. Так что для института, несмотря на все сложности, это было очень продуктивное время.
— Ваша коллега, ректор Российского государственного института сценических искусств, в интервью рассказала нам, что в пандемию они стали проводить первый отборочный тур онлайн, что существенно расширило географию поступающих. Опыт оказался положительным, поэтому онлайн-режим сохранили и в последующие приемные кампании. Вы такой формат не пробовали?
— Мы оставили в онлайн-режиме только подачу документов на поступление, но виртуальное прослушивание отменили, потому что этот формат не дает той полноты картины, благодаря которой можно отсеять тех, кто явно еще не определился с будущей профессией или пришел поступать в театральный просто ради интереса. Нам важно видеть абитуриентов вживую, лицом к лицу, даже на первом отборочном этапе.
— Есть мнение, что в столичные театральные вузы огромный конкурс. Пройдя отборочный тур онлайн, абитуриент получает дополнительный шанс на поступление, даже не выезжая в Москву. Разве это не удобно?
— Из года в год в Москву на актерское мастерство приезжают поступать в среднем около 3000 абитуриентов. Все они пробуют свои силы в пяти бюджетных театральных вузах, чья популярность во многом и связана с тем, что там есть шанс учиться бесплатно. Кто не поступил, расходятся по частным институтам, те, кто не могут платить за обучение, уезжают домой, и так происходит ежегодно. Поэтому если вуз набирает на актерское мастерство 10 человек, значит конкурс там будет максимум 300 человек на место, если набирает сотню — 30 человек на место. Большему количеству абитуриентов просто неоткуда взяться. К тому же количество бюджетных мест на творческих дисциплинах, в том числе по профилю «Сценическое искусство», ежегодно сокращается.
Как руководитель коммерческого частного вуза я не вижу ничего плохого в том, что число бюджетных мест уменьшается. Обучение на внебюджете в государственном театральном вузе стоит огромных денег. Меня это всегда возмущало: почему в одних и тех же условиях, у одних и тех же педагогов одни студенты учатся бесплатно, еще и стипендию получают и в общежитии живут, а другие студенты — коих в три раза больше — за те же самые услуги платят по 600 тысяч рублей в год. Вернее, сначала их родители платят, а с третьего-четвертого курса они уже сами с утра до ночи пытаются заработать деньги, чтобы оплатить свое обучение. Во многом этот несправедливый, на мой взгляд, расклад повлиял на мое решение создать свой вуз, где для всех будут одинаковые условия и стоимость обучения.
— А есть разница в том, как учатся студенты на бюджете и за деньги?
— Всё зависит от человека. Ребята из хорошо обеспеченных семей, за которых платят родители, не всегда ценят этот вклад, могут прогуливать занятия, лениться. Студенты, которые приехали в Москву за своей мечтой, но не смогли попасть на бюджетные места и знают, насколько их родителям тяжело оплачивать обучение, выкладываются по полной. Они понимают, что после выпуска их ничего волшебного не ждет, что придется биться за свое место под солнцем, и поэтому стараются набрать как можно больше навыков. Мне за этих ребят обидно, потому что среди них много способных, талантливых людей, а им приходится за свой счет учиться, снимать квартиру, себя кормить и одевать, тогда как бюджетные места часто предоставляются не по таланту, а по уровню связей.
— Вернемся к цели Вашего института — чутко реагировать на веяния времени. Думаю, следующий вопрос будет интересен Вашим студентам и тем, кто планирует поступать к Вам на актерское мастерство в этом году. За последнее время вышло довольно много кинопроектов, которые «выстрелили» в том числе благодаря участию в них молодых лиц. Всё чаще говорят о новом «подросшем» поколении актеров до 30 и даже до 25 лет, которые, похоже, начинают теснить прежних звезд. Происходит естественная смена поколений. Учитываете ли Вы это при обучении?
— Нам приходится это учитывать, но, как и любой вуз, со временем мы становимся консервативными и не допускаем резкой смены профиля обучения, в отличие от более гибких в этом плане частных школ-студий. У нас все-таки есть учебные планы на 4−5 лет, и мы должны придерживаться Федерального государственного образовательного стандарта. Но жизнь вносит свои коррективы, поэтому мы идем по пути дополнительного образования и предлагаем обучающимся на специальностях «Драматическое искусство», «Режиссура», «Хореография» заниматься в межкурсовых группах по конферансу, фехтованию, акробатике, цирковому искусству, менеджменту. Благодаря этим дополнительным навыкам студент, помимо диплома о высшем образовании, получает еще и диплом о наличии дополнительного образования, а это существенно расширяет его профессиональные возможности и перспективы.
«В танце нет свободы»
«Свобода возможна только в импровизации».
— Вы были солистом ансамбля народного танца имени Игоря Моисеева. А как руководитель являетесь приверженцем того стиля управления, каким был известен Игорь Александрович — выдающийся хореограф, педагог, проживший феноменально долгую профессиональную жизнь, и при этом — требовательный перфекционист? Большой мастер и жесткий руководитель — неизбежное сочетание в творчестве?
— Получается, что так. Все художественные руководители, с кем мне доводилось работать, достаточно жесткие люди, и, вероятно, это качество, действительно, помогает процветать тем учреждениям и коллективам, которые они возглавляют. У меня не получается быть жестким, в том смысле, что меня всегда можно уговорить.
— Где больше свободы творчества и возможностей реализоваться: в искусстве танца или в ректорской работе?
— В танце нет свободы. Это жесткое консервативное искусство, которому учатся с детства, потом 8 лет профессионально осваивают в хореографическом училище. А потом вы приходите в ансамбль, где на четкую музыкальную форму вы должны станцевать конкретные танцевальные па. И вы не имеете права отступить ни вправо, ни влево, сделать что-то быстрее или медленнее.
Свобода возможна только в импровизации. У танцовщиков последний концерт на гастролях называется «зеленым» — это когда на сцене можно себе позволить некоторое хулиганство, на которое руководитель закроет глаза, и станцевать партию не так, как ее поставил балетмейстер, а в своем варианте. Худрук, увидев удачную импровизацию артиста, может даже внести изменения в собственную постановку. В ректорской работе я придерживаюсь такого же принципа: есть четко заданная форма, которая должна привести к определенному результату, и только когда всё сделано, всё готово, можно немного поимпровизировать.
— Получается, что так. Все художественные руководители, с кем мне доводилось работать, достаточно жесткие люди, и, вероятно, это качество, действительно, помогает процветать тем учреждениям и коллективам, которые они возглавляют. У меня не получается быть жестким, в том смысле, что меня всегда можно уговорить.
— Где больше свободы творчества и возможностей реализоваться: в искусстве танца или в ректорской работе?
— В танце нет свободы. Это жесткое консервативное искусство, которому учатся с детства, потом 8 лет профессионально осваивают в хореографическом училище. А потом вы приходите в ансамбль, где на четкую музыкальную форму вы должны станцевать конкретные танцевальные па. И вы не имеете права отступить ни вправо, ни влево, сделать что-то быстрее или медленнее.
Свобода возможна только в импровизации. У танцовщиков последний концерт на гастролях называется «зеленым» — это когда на сцене можно себе позволить некоторое хулиганство, на которое руководитель закроет глаза, и станцевать партию не так, как ее поставил балетмейстер, а в своем варианте. Худрук, увидев удачную импровизацию артиста, может даже внести изменения в собственную постановку. В ректорской работе я придерживаюсь такого же принципа: есть четко заданная форма, которая должна привести к определенному результату, и только когда всё сделано, всё готово, можно немного поимпровизировать.
Беседовали: Александр Никифоров, Екатерина Позднякова
Текст подготовила: Екатерина Позднякова
Материал подготовлен редакцией информационно-аналитического портала «Ректор говорит!». При копировании ссылка на портал «Ректор говорит!» обязательна.
[ Рассылка ]
Подписаться на рассылку
Подписывайтесь на рассылку, чтобы первыми получать актуальную информацию о высшем образовании от руководства учебных и научных организаций, экспертов в области высшего образования и представителей профильных министерств.